Молот и «Грушевое дерево». Убийства в Рэтклиффе

«Те, кто составлял процессию, разошлись, и вперед вышли другие, кто не имел возможности наблюдать, как проходило страшное погребение. Они глядели на могилу опозорившего человечество преступника и не испытывали других чувств, кроме отвращения к тому, что он совершил, и сожаления, что он не дожил до момента, когда был бы постыдно наказан, как предписывает закон нашей страны, который, учитывая вину убийцы, может показаться слишком мягким, чтобы выразить гнев законопослушных граждан».

Но как бы спокойно ни вели себя люди, толпа все-таки есть толпа, и воры и карманники не преминули воспользоваться давкой, чтобы обстряпать свои делишки. Хампфри, один из сыщиков с Боу-стрит, не настолько увлекся мрачной картиной погребения трупа, чтобы не следить за живыми. И засек двух своих старых знакомцев кармаников в тот момент, когда они собирались обчистить какого-то джентльмена. Это были Джордж Бигнэл, сообщник известного карманника Скотта, и Роберт Бэрри из банды Билла Соамса. Он арестовал обоих, и, поскольку за них не заплатили залог, они остались за решеткой до следующего заседания суда.

После похорон Уильямса газеты сообщили, что после смерти в его кармане обнаружили половину плоского железного кольца, «достаточно острого, чтобы нанести себе смертельную рану». Это вызвало удивление, поскольку у него не было никакого кольца ни когда его арестовывали, ни когда помещали за решетку. Но потом обнаружилось, что кольцо является частью крепления стен его временной тюрьмы в Лебек-Хэд напротив управы Шэдуэлла. Сравнили кольцо с недостающей частью и заключили, что во время короткого пребывания в этом месте до того, как его перевели в тюрьму «Колдбат-Филдс», Уильямс умудрился выломать кусок железного крепления и припрятал для каких-то целей в карман.

Тьма накрыла Шэдуэлл и Вапинг. Разошлись последние стоявшие у могилы люди. Появились на улицах фонарщики. Сторожа приготовились совершать обходы и выкрикивать время. Лондонцы смелее покидали дома – великий страх ушел из их душ. Тем же, кто серьезно изучал имеющиеся улики, даже в голову не пришло бы, что история этим завершилась. Однако несведущим, запуганным и беззащитным то, что произошло в этот день, стало утешением и поддержкой. Что бы ни открылось об убийствах впоследствии, разве демон с Рэтклифф-хайуэй не ясно продемонстрировал своей вины? И разве, наконец, он не был предан земле? Еще неделю-другую люди будут с опаской обходить то место, где слегка неровные камни на мостовой обозначают могилу негодяя. Дерзкие маленькие озорники, попрыгав по булыжнику, будут стремглав убегать, чтобы где-нибудь спрятаться, боясь одинаково материнского гнева и заразы от проклятых костей. Еще месяцы на перекрестке будет царить мрачная атмосфера суеверного страха. Но улица была уже людная и становилась все более людной. Над могилой бесконечной вереницей проходили пешеходы, проезжали экипажи, раздавался цокот копыт, и вскоре никто в Лондоне девятнадцатого века не сможет точно сказать, где лежит тело Джона Уильямса.

В следующее воскресенье в Ист-Энде читались церковные проповеди, но ни в одной из них не упоминались гнусные убийства и страшный конец преступника. Образец подобной проповеди был напечатан в буклете Фэрберна за 1811 год, видимо, вместо наставления приговоренному и исповеди убийцы, что было бы более логичным завершением данного выпуска. Проповедник с истинно христианским пылом старался оградить власти, и особенно правительство, от всякой хулы, а неправедных наставлял на путь добродетели и почтительности, напоминая об адском пламени и осуждении на вечные муки. Проповедь открывалась восемнадцатым стихом из девятнадцатой главы Евангелия от Матфея: «Иисус же сказал: не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не лжесвидетельствуй». Первый абзац дает прекрасное представление обо всем тексте: