Молот Люцифера

Сомневаться во всем, верить всему – вот два решения, одинаково удобные: и то и другое избавляет нас от необходимости размышлять.

А. Пуанкаре

Морин стояла на вершине скалы. С неба продолжал моросить теплый дождь. В тучах вспыхивали молнии. Девушка шагнула ближе к глубокой расселине в гранитной глыбе. Поверхность оказалась скользкой. Дочь сенатора едва заметно улыбнулась, вспомнив, как даже прежде отец предупреждал – не ходи туда одна…

Закончить мысль было трудно. Морин не могла подобрать названия тому, что произошло. «Конец света» звучало банально, и еще не стало окончательной правдой. Пока. Здесь, на ранчо, которое они теперь называли «Твердыней», мир все же устоял. Она не могла разглядеть долину из-за пелены дождя, но этого и не требовалось.

Там, внизу, кипит суматошная деятельность. Происходит учет всего: бензина, патронов, иголок и булавок, пластиковых пакетов, пищевых жиров, аспирина, огнестрельного оружия, бутылочек для детского питания, посуды, цемента – любых вещей, с помощью которых можно пережить грядущую зиму. Эта задача возложена на плечи Эла. Морин, Эйлин и Мари Вэнс присоединились к нему и вместе с ним обходили окрестные дома.

– Ищейки, вот мы кто! – крикнула Морин навстречу дождю и ветру и тихо добавила: – Все чертовски бесполезно.

Правда, то, что приходилось рыскать по чужим ранчо, ее совсем не обескураживало. Если что-то им крайне необходимо, если что-то может спасти их, почему бы не пополнить запасы? А Харди дотошен и кропотлив. Так что обшаривание чужих домов не являлось моральной дилеммой. Те же, кто пытался что-то прятать, были просто-напросто глупцами, и по их поводу Морин тоже не волновалась. Беспокоили ее другие, те, кто возлагал на нее надежды. Они верили. Они не сомневались, что сенатор Джеллисон спасет их, и трогательно радовались при виде его дочери. Их не тревожило, что она будет всюду совать свой нос и, вероятно, заберет их имущество. Они охотно предлагали ей то, чем владели, причем добровольно – в обмен на покровительство и защиту, которых, в принципе, не было и в помине.

Некоторые фермеры и ранчеры проявляли гордость и независимость. Они понимали необходимость организованности, но не желали раболепствовать. Но были и другие. Жалкие беженцы, каким-то образом просочившиеся мимо застав. Горожане, в свое время купившие здесь дома, и удравшие сюда в страхе перед падением Молота, а сейчас – абсолютно беспомощные. И сельские жители, чей образ жизни целиком и полностью зависел от грузовиков, доставляющих продовольствие, от вагонов-рефрижераторов и от погоды в Калифорнии. В общем, для всех этих людей Джеллисон являлся олицетворением высшего органа власти, тем правительством, которое возьмет на себя всю ответственность и укажем им, что делать.

Морин такое бремя казалось невыносимым. Она лгала людям. Она сулила им спасение и отводила взгляд. В нынешнем году урожая нигде не будет. А надолго ли хватит припасов, добытых из полузатопленных магазинов и складов? Достаточно ли провизии и одежды? Сколько еще беженцев скитается по Сан-Хоакину?

И какое право имеет Морин жить, когда мир умирает?

Поблизости сверкнула молния. Молодая женщина не шелохнулась. Она стояла на голом граните у края пропасти. «Я хотела, чтобы у меня появилась цель. Вот она и появилась. Но это уже чересчур».

Ее жизнь никогда не вращалась вокруг вашингтонских вечеринок и приемов, на которых вечно сплетничали. Нельзя сказать, что выжить, когда настал конец света, – вещь банальная. Но ведь так и есть. Если жизнь – всего лишь существование, то в чем разница?

Но в Вашингтоне было уютнее. Там легче скрыть, что тебе плохо.

Вот единственное отличие.

Она услышала за спиной шаги. Кто-то к ней подкрадывается? Оружия у Морин не имелось, и она вздрогнула. Смешно. Она застыла на самом краю, на вершине скалы, вокруг полыхают молнии – и струсила. Но она испугалась чужих шагов впервые за все время, проведенное в долине. И поняв это, ужаснулась еще больше. Молот разрушил и уничтожил мир. Даже ее любимое место перестало быть убежищем.

Она обернулась, взглянула на мужчину с винтовкой, который приближался к ней, и чуть переместила вес своего тела. Это же так легко…

Он подошел ближе. На нем были пончо и широкополая шляп надвинутая на лоб.

– Морин? – окликнул он.

На нее нахлынуло облегчение. В ее голосе пробивался истерический смех, когда она произнесла:

– Харви? Что вы тут делаете?

Рэндолл замер в нерешительности. Морин вспомнила, что он боится высоты, и шагнула ему навстречу – подальше от расселины.

– Я здесь по обязанности, – ответил мужчина. – А с какой стати вы сюда забрались?

– Не знаю. – Она вздохнула. – Решила промокнуть… наверное. – Она поняла, что сказала правду.

Несмотря на дождевик, она вымокла с головы до пят. В коротких резиновых сапожках хлюпала вода, по спине стекали струи – уже не теплые, а прохладные.

– Почему по обязанности?