Молот Тора

Дафф оглянулся и посмотрел на лорда, который спускался из верхних покоев с таким видом, словно внизу его ждала коронация. Высокий, ладный и красивый аристократ в безукоризненном зеленом фраке и начищенных до блеска черных сапогах выглядел лет на сорок, его лицо обрамляла корона преждевременно посеребренных сединой волос, отстраненный взгляд парил над нашими головами, а изысканно вылепленный нос и чувственный рот придавали ему сходство с теми генеральскими бюстами, что стояли в вестибюле дворца Наполеона. Он, казалось, был рожден командовать, и под стать ему здесь выглядели только два индейских вождя. Движения Сомерсета отличались отточенной актерской выразительностью, и на боку его театрально покачивалась вложенная в ножны рапира. Что-то в его манере подсказало мне, что в отличие от многих аристократов он действительно умел пользоваться этим оружием.

— Почту за честь свести с вами знакомство, господин Гейдж. — Титул Сомерсета позволял ему не обмениваться рукопожатием. — Мой друг, сэр Сидней Смит, очень высоко отзывался о ваших способностях, несмотря на то что вы опять примкнули к французам. Насколько я понял, вы склонны скорее не к войне, а к колдовству. — Он добавил для собравшихся: — Господин Гейдж, судя по отзывам, как минимум владеет магией электричества!

— Какого еще электричества? — с подозрением спросил Герти.

— Его наставником был Франклин, а сам он заинтересовался и овладел силой молнии, божественного огня, — внушительно произнес Сомерсет. — То бишь он известен как исследователь, ученый и советник. Как приятно, господин Дафф, видеть в вашем доме столь благородное собрание. Каждый из ваших славных гостей геройски отличился на своем поприще, но удивительно, что вам удалось собрать их всех вместе.

Черт побери, этот лорд оправдывал свой титул, и хотя я считал себя убежденным демократом, но невольно приосанился после его хвалебных слов. Я же сумел овладеть силой молнии!

— Также достоин почтения и спутник господина Гейджа, норвежский искатель приключений Магнус Бладхаммер, ученый-историк и собиратель древних легенд. Он сам потомок благородного рода, скажем так, угасшей ветви королевского рода. Я прав, господин Бладхаммер?

— Вы мне льстите. Я интересуюсь историей моей страны. И вы правы, род моих предков восходит к нашим древним королям, правившим до того, как Норвегия потеряла независимость.

Такого я еще не слышал. Неужели Магнус принадлежит к королевскому роду?

— И вот вы прибываете сюда, в эту американскую глушь, оставив за океаном родную Норвегию и ее прославленную историю, — заметил Сомерсет. — Или у вас иное мнение? В нашем мире, по-моему, можно найти самые удивительные взаимосвязи.

Текумсе вновь произнес несколько слов.

— Он говорит, что у большого норвежца знахарские глаза, — перевел Герти. — Он видит мир духов.

— Правда? — Прищуренный взгляд Сомерсета оценил норвежца с ювелирной точностью. — Значит, вы видите духов, Магнус?

— Я стараюсь не хлопать попусту глазами.

Гости вновь одобрительно рассмеялись, за исключением Текумсе.

Бокалы в очередной раз наполнились горячительными напитками, и вскоре общение стало более непринужденным, несмотря на мои опасения относительно того, что в любой момент Герти, Брент или Текумсе могут вытащить томагавки, издав завывающие воинственные кличи. Пограничные сражения времен Войны за независимость отличались немилосердной жесткостью, и воспоминания о зверствах не изгладятся за несколько поколений. Но в данный момент меня больше удивляло то, что два этих опытных и прославленных воина относились, видимо, едва ли не с почтением к их молодому спутнику, Текумсе, о котором мне еще не приходилось слышать. А кроме того, я размышлял о том, чего ради английского лорда занесло в этот медвежий угол на канадский берег реки, напротив которого расположился наш уединенный форт Детройт с его плохоньким гарнизоном. Небрежно прогуливаясь по залу, я подошел к Николасу Фитчу, тому секретарю, с которым мы познакомились в нашей крепости. Он уже изрядно захмелел и мог выболтать какие-нибудь полезные сведения.

— Вы не предупредили нас, господин Фитч, — с мягкой укоризной произнес я, — что здесь соберется столь интересное общество.

— Джозеф Брент давно зарыл топор войны.

— А молодой дикарь?

— Воинственный вождь, сражавшийся с вашими американскими войсками за территорию Огайо. Дважды выигрывал у вас сражения, до битвы у Фоллен-Тимберс. Но он и не думал отказываться от своих планов. По-моему, он стремится превзойти славу вождя Понтиака,[20] объединив индейские племена к востоку от Миссисипи. В некотором смысле его можно назвать индейским Наполеоном.

— А вы, британцы, поддерживаете его планы по развязыванию войны в землях Фронтира?

— Только мы, британцы, способны должным образом сдерживать пыл таких воинов, как Текумсе, господин Гейдж, — сказал лорд Сомерсет, подходя к нам.

Фитч, словно отлично вышколенный дворецкий, тут же ретировался.