Молот Урала

То, что произошло дальше, для нашей эпохи выглядит почти фантастически. Война шла уже не первый год, и шапкозакидательских настроений ни у кого не могло быть. Все прекрасно понимали, какие жертвы уже понесены. Армии нацистов в этот момент находились в Харькове, Белгороде, перед Ленинградом. Никто не мог испытывать иллюзий по поводу того, насколько трудным и кровавым делом будет изгнание этих армий и победное завершение войны. Однако отбор в Уральский добровольческий танковый корпус оказался не менее жестким, чем в нашу эпоху в хороший вуз. В корпус планировали набрать 9661 человека. В комиссию по формированию корпуса поступило более ста тысяч заявлений. Огромное количество заявок шло от людей, которые, казалось бы, хорошо устроились, и могли спокойно провести в тылу всю войну. Чиновники и квалифицированные специалисты рекламировали себя и чуть ли не по блату пытались проникнуть в состав корпуса.

Настоящим прошу Вас учесть мое желание и направить в Добровольческий Уральский Танковый Корпус, так как я совершенно здоров, имею военную специальность и боевой опыт отечественной войны. – писал военрук Юсьвинской средней школы К. Кунин. «Я имею специальность снайпера и воинское звание мл. политрука, готов пойти на боевые подвиги»

– уверял М. Мишланов, чиновник Черновского райкома. Некоторые просьбы были весьма эмоциональными. К примеру, Ксения Матанина писала:

Прошу партбюро цеха направить меня в танковый корпус, так как я горю желанием учиться и после учебы идти на фронт бить фрицев так, чтобы им неповадно было совать свое свиное рыло в наш советский огород. Прошу не отказать в моей просьбе.

Были и менее затейливые объяснения. «Мне было стыдно смотреть в глаза людям», – рассказывал Михаил Кузьминых, механик из Мулянки. – «А женам погибших хоть на глаза не показывайся. Меня, физически здорового и сильного человека, работа в тылу никак не устраивала». Настойчивым просьбам вняли. Летом 1943 года Кузьминых водил грузовик уже в качестве шофера саперного взвода пермской танковой бригады.

Некоторые ухитрялись вообще проникать в корпус в обход набора. Иван Кондауров шестнадцати лет получил отказ, но сумел догнать эшелон пермской бригады и залез в поезд на станции. В корпусе он быстро пообтесался, и за время войны стал одним из лучших механиков-водителей молотовцев и Героем Советского Союза.

При таком энтузиазме не приходится удивляться, что добровольцев набрали быстро. К тому же, разнарядка предусматривала набор не такого уж большого числа добровольцев в каждом конкретном городе. К примеру, в Кунгуре планировали найти 50 добровольцев, в Перми – 912, в Соликамском районе – всего пятерых (и еще 225 человек в городе Соликамск). А вот заявлений в Пермской области подали более 40 тысяч.

Что представлял собой танковый корпус образца 1943 года? Его стержнем были три танковых бригады и одна мотострелковая бригада. Кроме того, танковый корпус включал противотанковые, артиллерийские и зенитные части и тыловые подразделения. В Молотовской области формировались одна из танковых бригад, минометный полк, один батальон мотострелковой бригады и ремонтная база – всего из области требовалось 2475 человек.

Первым командиром корпуса был назначен Георгий Родин. Он был одним из испытанных танковых командиров РККА. Родин участвовал еще в Первой мировой войне, затем в Финской. В Великую Отечественную Георгий Семенович прошел весь крестный путь от границы до Сталинграда, выходил из окружений, был тяжело ранен… В марте 1943 года ему предложили новое назначение, и генерал с готовностью согласился.

С 1 апреля в Кунгуре началось обучение и сколачивание подразделений 243-й Молотовской танковой бригады. Она формировалась по обычному для того времени штату: 1146 человек, 2 танковых батальона общей силой в 53 танка, из которых 21 – легкий, а остальные – средние Т-34, а также мотострелковый батальон и разнообразные части поддержки и обеспечения[1].