Молот ведьм

— Уже, уже, уже, — сказал он успокаивающим тоном. — Надо по делу, будет по делу. Год будет, как наследник Станнеберг повесился на воротах собственной конюшни, а имущество перешло к господам Хаустоффер. Отцу и сыну. Приехали с дворней, с вооруженными холопами, но… — он сплюнул в угол комнаты — в корчму ни ногой. Сидят там у себя и носа не высунут. Временами только холопы проедутся по деревням. Старосту в Брусникино повесили, поскольку не так быстро придержал им стремя… А он был свободным человеком… — Он снова хотел сплюнуть в тот же угол, но на этот раз лишь оплевал себе кафтан. Растёр мокроту пальцами. — А с какого-то времени по ночам пропадают люди. Выйдет такой из дома после заката и уже не вернётся. В Стариково даже завели поселковую стражу.

— Ну-ну, — сказал я. — Может крестьяне сбегают?

— Если бы, — он махнул рукой. — Уже наберётся с два десятка таких пропавших.

— Говорите, всегда только после заката? — пробормотал невнятно Смертух, ибо как раз ковырял ногтём в зубах.

— Ага, после заката. Говорят, что господа Хаустоффер это…

Я уже давно краем глаза заметил, что на нас поглядывает плечистый, седоватый мужчина, стоящий в нескольких шагах за спиной корчмаря. Я не реагировал, потому что нам ведь нечего было скрывать, а я человек надёжный и смиренного сердца. Раз уж хочет слушать, пусть слушает. Он был одет под зажиточного, а с его пояса свисали украшенные драгоценными камнями и обшитые золотой тесьмой ножны под кривую саблю. Само навершие оружия тоже выглядело достойно.

— Вампиры, — рявкнул он вдруг, заканчивая предложение, начатое корчмарём.

Трактирщик подскочил, будто ему кто-то шило в зад воткнул, и испуганно обернулся. Когда увидел, кто перед ним, сорвался со скамьи и отскочил в сторону.

— Я тогда ещё принесу пива, — воскликнул он, скрывшись за стойкой.

Смертух громко рассмеялся. Его смех был почти так же прекрасен, как и лицо, но плечистый мужчина лишь с интересом на него посмотрел. А редко кто смотрит на Смертуха без страха и отвращения.

— Позвольте, господа, представлюсь, — произнёс он басом. — Я Йоахим Кнотте, управляющий поместьями его вельможности барона Хаустоффера, — он слегка поклонился.

Я поднялся с лавки и вернул ему поклон.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал я, показывая место. — Может опрокинете с нами по кружке-две?

Интуиция подсказывала мне, что возможно вздорные разговоры с корчмарём сменятся чем-то значительно более интересным. В конце концов управляющий поместьями похоже заговорил с нами не просто из-за искреннего желания познакомиться с путниками, что остановились на неприглядном постоялом дворе?

— Я не слышал вашего имени, — произнёс он строгим тоном, проницательно смотря на меня из-под седых бровей.

— Потому что я его не назвал, — улыбнулся я подкупающе. — Не каждый с охотой присаживается ко мне, как его услышит, — добавил я. — Пожалуй, рискну…

— Я Мордимер Маддердин, лицензированный инквизитор Его Преосвященства епископа Хез-хезрона, — сказал я, но не слишком громко, дабы никто посторонний не слышал.

Я не стыдился моей профессии, но придерживался правила, гласящего, что обычно лучше оставаться в тени. Я человек тихий и спокойный, не ищущий огласки. Стараюсь лишь служить Господу, так, как понимаю эту службу моим скудным умом, и ни аплодисменты, и ни опережающая мои шаги стоустая сплетня мне совсем не нужны.

— Ха, — произнёс он.

У меня сложилось впечатление, любезные мои, что он слегка опешил. Что уж слишком часто случается с людьми, которые вдруг понимают, что они оказались в обществе инквизитора. Или они думают, что у нас нет лучшей работы, чем только и бросаться на них в поисках ереси и колдунов. В нашей работе нет ничего общего с эффектным пламенем костра, который иногда её венчает. Так, кропотливое корпение над документами и столь же кропотливый допрос заблудших. Допрос, целью которого — и поймите это правильно — не является кара, но лишь полное глубокой любви желание понять грешника и вернуть его на путь истинный.

— Теперь соблаговолите сесть? — спросил я, когда время молчания чересчур затянулось.

Он сел без слова и смотрел на меня из-под нахмуренных бровей.

— Откуда мне знать, что вы на самом деле инквизитор? — спросил он вдруг.

— Не уговариваю вас довериться моим словам, — ответил я мягко. — Но нотка подозрения в вашем голосе глубоко ранит мои чувства.

Он улыбнулся одними губами, но его светло-голубые, как бы застиранные глаза остались холодными и оценивающими.

— Если вы и правда инквизитор, человек обученный находить и уничтожать всякую скверну, — произнёс он, — возможно я найду для вас занятие.

Корчмарь присеменил со следующим гарнцем пива и кружкой для Кнотте, поставил их на стол и как можно быстрее ускользнул.

— Не думаю, чтобы я искал занятие. Но если что-то знаете о колдовстве, ереси или обрядах, противных учению Церкви, то ваш священный долг сообщить об этом ближайшему представителю Инквизиции, — холодно ответил я. — Или, в данном случае, мне, — добавил я.

Он прикусил ус и застучал пальцами по липкой столешнице.

— Выпьем, — произнёс он, поднимая кружку. — За что выпьем, господин Маддердин?