Молот Времени: Право сильного

Что же касается котла с неведомым мясом, найденным на кухне дома его, то подследственный Аргелах под повторной пыткой показал, будто означенное мясо человеческое, и принадлежит жертвам, погубленным злодеяниями его, равно как и приспешников его, коих поименно назвал под дополнительной, Светлейшим трибуналом вмененной ему пыткой.

Протоколы Нэйзагских процессов, том XIV, лист 7

...Нападавшие, как выяснилось, оказались предусмотрительнее «большого сай-саг΄ганы Хигарта», и всей дурной толпой на равнину не полезли. Оставили заслон, прикрывавший выход с плато. И не слабый заслон, надо заметить, – три десятка отборных воинов, рослых, крепких. Тех, кто тащил пленников, они уже пропустили наверх, и теперь поджидали отставших, продолжавших развлекаться в лагере. Надеюсь, Афилей не подкачает, и ожидания напрасны.

Я с самого начала подозревал, что «демоны» служат кому-то более могущественному, к тому же весьма искушенному в магии. Струи пламени, падавшие на наши палатки, подтвердили подозрения. Теперь же никаких сомнений не осталось. Когда мы огибали плато, хода – широкого черного провала в скальном обрыве – не было. Не верю, что здесь спрятан механизм, способный двигать громадные каменные плиты. Без магии не обошлось.

Ламмо (или все-таки Ломмо?) достал из колчана стрелу, посмотрел на меня. Трех или четырех он сможет подстрелить, пока дело не дойдет до рукопашной.

– Нет, – сказал я тихонько. – Береги стрелы. Наверху понадобятся. Я сам. И ты, старик, не вмешивайся.

К заслону я приближался быстро и не скрываясь, небрежно помахивая топором и даже насвистывая песенку: «Жила-была милая Фрейли, парням не могла отказать...» Ни дать, ни взять, – развеселый ночной гуляка.

Они не удивились, не промедлили ни одного лишнего мгновения. С ревом бросились на меня, размахивая оружием. Бросились за своей смертью.

И она не задержалась...

Отлетела и запрыгала по камням голова в клыкастой маске, затем ударила мне в лицо кровь из чьей-то перерубленной руки, затем мелькнула новая страшная рожа и тут же пропала – струя из обрубка шеи взметнулась мгновением позже... Ничего никуда не уходит. Все остается с нами... Впереди был Тул-Багар. И я снова шел к нему по трупам. По уши в крови.

В нашу реальность, в болота Уорлога меня вернул вопль Мооруна:

– Сай-саг΄гана Хигарт! Сай-саг΄гана Хигарт!

Противники кончились. Противники лежали под ногами грудами изрубленного мяса... Оставалось воздеть над головой Бьерсард – и можно рисовать новую гравюру, «Штурм Сердца Уорлога».

Я оглянулся на близнеца. Вот так, мальчик, они и выглядят, подвиги... Эффектно, да? Запах, правда, не очень... На гравюрах выпущенные и вспоротые кишки ничем не пахнут.

Затем я увидел яростную жестикуляцию Мооруна.

– Скорей бежать, сай-саг΄гана! Большой камень ползать!

Провал в скале исчезал. Огромная каменная плита медленно ползла, перекрывая его. И уже перекрыла большую часть.

Или за нами следили сверху, или смерть охранников активизировала заклинание, закрывающее проход. Разбираться с этим вопросом было некогда, я метнулся вперед, подскочил к стремительно уменьшавшемуся лазу. Понял: я пройти еще успею, но лучник-близнец с Мооруном – уже нет. Скользнул внутрь, развернулся и вставил в схлопывающуюся щель Бьерсард – поперек, на манер распорки... Рукоять обычного топора сломалась бы в то же мгновение, но магия, которой было напичкано мое оружие, оставляло надежду: выдержит.

И Бьерсард выдержал! Скала заскрежетала, но остановилась. Раздался неприятный гул, постепенно нараставший... Лезвие топора засветилось слабым красноватым светом.

– Быстро! Внутрь! – крикнул я. Лучник и старый вождь со всех ног спешили к лазу.

Сила столкнулась с силой, и ни одна не желала уступать... Гул нарастал, скала мелко тряслась, и там, где камень соприкасался со сталью, раздавался треск, отлетали каменные крошки и камешки покрупнее... Лезвие светилось всё ярче.

Подбежавший лучник, не раздумывая, поднырнул под топор. Моорун чуть отстал...

Гул стал нестерпимым, скала дернулась и продвинулась сразу ладони на полторы, не меньше. Каменные осколки посыпались градом. Теперь Бьерсард упирался не в гладкий срез плиты – в достаточно глубокую яму.

Крепкому и плечистому человеку протиснуться уже не удастся, но сухощавый Моорун с трудом, но все же проскользнул в ужавшуюся щель.

Лезвие Бьерсарда пылало ярко-алым светом. Пахло раскаленными камнем и металлом... Надо спасать верное оружие.

Я вцепился в рукоять и чуть не взвыл от боли в обожженной руке. А может, и взвыл, за гулом и скрежетом все равно не расслышать. Потянул изо всех сил, скала не отпускала добычу, я рванул так, что в спине что-то противно хрустнуло...