Молотов. Наше дело правое [Книга 1]

Однако дождаться съезда ни у оппозиции, ни у ЦК терпения не хватило. «Ленинградский триумф» не давал Троцкому и Зиновьеву покоя. Было принято решение на десятилетие Октября двинуть массы на улицы под лозунгами «Против кулака, нэпмана и бюрократа!», «Против оппортунизма!», «Выполним завещание Ленина!». Зиновьев и Лашевич поехали поднимать сторонников в Питер, Троцкий остался в Москве. ПБ тоже было наготове. В статье Молотова «О партии», вышедшей в «Правде» накануне празднеств, помимо приличествующих поводу юбилейных слов содержалось прямое предупреждение оппозиции, которая «все дальше запутывается в антипартийной нелегальщине». В Ленинграде оппозиционной колонне позволили пройти перед официальной трибуной, несколько сотен сторонников левых «по-товарищески потолкались» с конной милицией⁶⁰⁰.

В Москве поползли слухи, будто на параде армия поднимет мятеж. С утра Троцкий в компании Каменева и Муралова объезжал в автомобиле свои порядки. Но армия не взбунтовалась. Тогда оппозиционные колонны смешались с демонстрантами и двинулись на Красную площадь. Но попытки поднять плакат или выкрикнуть лозунг при подходе к Мавзолею пресекались многочисленными правоохранителями. Так и прошли оппозиционеры в неловком молчании перед трибуной, с которой их приветствовали руководители партии. Троцкий попытался обратиться к демонстрантам на площади Революции. Последующее ему не понравилось: «В качестве добровольцев по борьбе с “троцкистами” поднимались на помощь аппарату заведомо нереволюционные, отчасти прямо фашистские элементы московской улицы»⁶⁰¹. Под крики «Долой Троцкого, еврея и предателя!» он вынужден был ретироваться, скрывшись у своего сподвижника Белобородова. Жил он на улице Грановского (ныне - Романов переулок) в доме 3, квартира 62. Вот уж ирония судьбы! Этот адрес станет местом прописки Молотова после его опалы. И этот же адрес много лет стоял в штампе прописки моего советского паспорта.

14 ноября Пленум ЦК и ЦКК исключил из партии Троцкого и Зиновьева за подстрекательство к контрреволюционным демонстрациям и восстанию. Каменева, Смилгу, Раковского, Евдокимова вывели из состава ЦК, Бакаева, Муралова - из ЦКК. Начались массовые исключения троцкистов и зиновьев-цев из партии: если начиная с XIV съезда до середины ноября 1927 года такая участь постигла 970 оппозиционеров, то за последующие два с половиной месяца - 2288⁶⁰². «На квартире Белобородова всегда дежурило несколько военных оппозиционеров, - вспоминал Троцкий. - Они сопровождали меня при моих передвижениях по городу»⁶⁰³. 16 ноября в знак протеста против исключения лидеров левых из партии застрелился заместитель Троцкого в Главном концессионном комитете Адольф Иоффе. Многотысячная процессия от центра города до Новодевичьего монастыря с пением траурных и революционных песен стала последним явлением троцкистов и их вождя широкой публике.

XV съезд партии прошелся по оппозиции «жесткой метлой» (наиболее понравившееся делегатам словосочетание). Вслед за Троцким и Зиновьевым исключили из партии их активных соратников - Каменева, Пятакова, Радека, Раковского, Смилгу и сапроновских «децистов». На пленуме ЦК, собравшемся после съезда, Сталин напомнит: «Уже три года прошу ЦК освободить меня от обязанностей генерального секретаря ЦК» ^ш. Но, как и следовало ожидать, единогласно, при одном воздержавшемся (им был сам Сталин) он был переизбран генсеком.

Еще на съезде и после него бегство из оппозиции приняло массовый характер. Это происходило на фоне реализации решения Политбюро о широком вовлечении в партию новых членов в связи с десятилетием Октября. К февралю 1928 года количество заявлений превысит 150 тысяч.

Разгромленным в очередной раз троцкистам и зиновьевцам было предложено «по собственному желанию» занять мелкие государственные посты в отдаленных уголках страны. Те в принципе не возражали, но только при условии, что назначения будут происходить «с согласия оппозиции и отвечать здоровью и безопасности отправляемях лиц и их семей». Зиновьев и Каменев не смогли расстаться и вместе поехали в Калугу. Троцкому была предложена Астрахань, но тот заявил, что ему противопоказан влажный приморский климат. 12 января 1928 года ГПУ объявило ему, чтобы он был готов отбыть в Алма-Ату. Двое крепких молодых людей, одним из которых был начальник охраны Молотова по фамилии Погудин, взломали дверь и вынесли его через дверь черного хода во двор, усадили в машину и повезли на пустынный полустанок. Оттуда поезд и унес Троцкого в столицу солнечного Казахстана. Михаил Булгаков записал в дневнике: «Анекдот: когда Троцкий уезжал, ему сказали “Дальше едешь, тише будешь”»⁶⁰⁵. Классик оказался неправ.

Кооператор