Молотов. Наше дело правое [Книга 1]

Садимся снова в автомобиль и приезжаем к городской думе. Мне пришлось в этот момент ненадолго заглянуть в думу для того, чтобы передать в Военно-революционный комитет сообщение о результатах, вернее, о безрезультатности поездки. Я вошел в помещение думы вместе с неудачливыми делегатами, на которых набросилась толпа думцев, без конца, но без всякого толку в этот вечер и ночь заседавших и обсуждавших положение в Петрограде. Кое-кто из них встречался мне раньше, и теперь в общем гуле я еле разбирал знакомые голоса с какими-то не то восклицаниями, не то проклятиями. Глазами, полными ненависти, они провожали меня, проходившего мимо них к телефону. Мне нужны были только одна-две минуты, чтобы сообщить дежурному Военно-революционного комитета (кажется, это был тов. Скрыпник) о моей поездке с неудачливыми “посредниками”. Затем я снова отправился в Смольный, где в октябрьские дни многие из нас дневали и ночевали и где все больше разворачивалась кипучая боевая работа»¹⁸³.

Начинался новый день. После полуночи защитники Зимнего дворца стали расходиться. Казаки помитинговали и решили остаться «нейтральными». Сдался женский батальон. В Зимнем остались только подростки-юнкера. Комендант обороны - Пальчинский - вступил в переговоры и сдал дворец на условиях, что юнкерам будет сохранена жизнь. Подвойский: «В Зимнем дворце все кончено. Я взглянул на часы: четверть третьего»¹⁸⁴. Почти бескровный дворцовый переворот. Погибло при штурме пять человек.

Второй съезд возобновил свою работу. Каменев огласил только что полученную от Антонова-Овсеенко телефонограмму: Зимний взят, правительство арестовано. На трибуне Луначарский. Он зачитывает написанное Лениным воззвание: «Опираясь на волю громадного большинства рабочих, солдат и крестьян, опираясь на совершившееся в Петрограде победоносное восстание рабочих и гарнизона, съезд берет власть в свои руки»¹⁸⁵. Голосуют - против 2, воздержалось -12. Так около шести утра Второй съезд объявил себя единственной властью в России.

Молотов, похоже, не стал свидетелем этого исторического момента, поскольку всю ночь и весь следующий день провел не в зале заседаний, а в комнате № 17 Смольного, где работал ВРК, превратившийся из органа по руководству восстанием в самочинный, но единственный на тот момент орган исполнительной власти в стране. Заглянул туда той ночью и американский журналист Джон Рид: «На минутку мы задержались в комнате, где, принимая и отправляя запыхавшихся связных, рассылая по всем уголкам города комиссаров, облеченных правом жизни и смерти, лихорадочно работал Военно-революционный комитет. Беспрерьюно жужжали полевые телефоны. Когда дверь открылась, навстречу нам пахнул спертый, прокуренный воздух, и мы разглядели взъерошенных людей, склоненных над картой, залитой ярким светом электрической лампы с абажуром»¹⁸⁶. Карта взялась не случайно: все внимание приковывало движение воинских эшелонов, вызванных Временным правительством. ВРК обратился к Советам в пригородах Петрограда и к железнодорожным служащим с призывом задерживать поезда, ко всем армейским организациям - об аресте Керенского.

Молотов опишет бдения в ВРК: «Военно-революционный комитет, руководивший восстанием в Петрограде, был чисто боевой организацией. Ему приходилось наводить порядок, подавляя нападение врагов в городе, вести всестороннюю и неутомимую военную оборону, укрепляя революционные позиции в окрестностях Петрограда от наступающих белогвар-

дейцев, разрушать старые и строить новые органы власти, организуя и вдохновляя развертывание пролетарской революции по всей стране.

В его работе одно из первых мест занимал военный штаб. Опираясь на сравнительно небольшие отряды рабочей Красной гвардии и на некоторые воинские части, он руководил непосредственной обороной Петрограда. Установление революционного порядка в городе требовало огромного напряжения, быстроты действий и решительности. И эту труднейшую в то время задачу Военно-революционный комитет в течение первых недель Октябрьского восстания выполнял с большим успехом.

За эти недели была проведена сложная и большая работа по овладению государственными учреждениями, как известно, не сразу переходившими в наши руки. Рядом с этой военноадминистративной работой Военно-революционный комитет развернул громадную политическую и революционно-просветительную работу. Это последнее дело приобретало исключительно важное значение в связи с развертыванием Петроградского восстания во всероссийское Октябрьское восстание. В Военно-революционный комитет приходило бесчисленное количество делегаций из армий, от рабочих, от служащих, от различных политических партий, общественных групп и учреждений, от иностранных миссий и т. п. ...Если можно сказать, что уже с первых дней созидательная работа перешла в организовавшийся Совет Народных Комиссаров, то организатором восстания во всей России был и оставался Военно-революционный комитет»¹⁸⁷.