Момент Макиавелли. Политическая мысль Флоренции и атлантическая республиканская традиция

Английская парламентская монархия строилась на том, что король повелевал графствам и городам избирать представителей, получавших право вместе с ним самим и его советом участвовать в управлении королевством, и власть таких представителей со временем существенно возросла. Однако, как явствовало из повеления короля, распорядившегося наделить их всеми полномочиями в вопросах, которые он считал нужным передать в их ведение, в каком-то смысле им было разрешено лишь отчасти делить обязанности подлинного представителя королевства – самого короля, с точки зрения любой теории инкорпорации представлявшего королевство, как голова – тело. Как только представительство превратилось в средство создания и учреждения суверена, акт выбора – или признания – представителя стал логически почти противоположным участию в управлении; скорее это был речевой акт, провозглашавший, что существует человек, чьи действия настолько авторитетны, что их можно считать равноценными собственным. Гоббс, излагая это толкование с поразительной ясностью, указывал, что суверенное собрание представителей в этом отношении ничем не отличается от суверенного и представительного индивида. Выбор представителя означал уступку, передачу другому лицу собственной полноты власти и собственной persona, если не собственной индивидуальности, и теоретики республиканского гуманизма, которых прежде всего интересовало утверждение нравственной личности в гражданском действии, имели основание спросить: не исключало ли понятие представительства добродетель? Как я могу поручить другому быть добродетельным вместо меня, за меня и под моей личиной? Конечно, в основе моральной теории Гоббса и в самом деле лежало утверждение, что лишь когда человек станет способен воспринимать чужие действия, как собственные, у него появится способность к гражданской морали1266, но zōon politikon, существо, гражданское по своей природе, должно действовать без посредников, в своем собственном лице. Руссо, неоднозначный с точки зрения классической традиции философ, считал, что в самом по себе выборе представителя добродетели не заключалось, а потому народ, которым правили выбранные им самим полномочные представители, не был свободен1267.

Традиция «страны» в английской политике – опиравшаяся отчасти на республиканскую теорию Харрингтона, в которой ротация должностей служит гарантией, что люди принимают участие в управлении государством лично и поочередно, а не через представителей, – внесла существенный вклад в переосмысление Англии как республики, указав, сколь важно, чтобы парламент избирался на краткий срок. Предполагалось, что народ, обладая собственностью и независимостью, по определению добродетелен, тогда как его представители постоянно подвергались соблазнам власти и порока; поэтому необходимо, чтобы представители регулярно возвращались к тем, кого они представляли, и добродетель таким образом обновлялась (ridurre ai principii), при необходимости – за счет выбора новых представителей. Добродетель выступала деятельным принципом, и, избирая новый парламент, народ проявлял ее в действии и выполнял роль более значимую, нежели та, что приписывал ему Гоббс. Впрочем, теперь трудно было определить, составляли ли избиратели одно из сословий республики (как многие в классической теории), а избранные – другое (классические немногие), отношения между которыми следовало оберегать от коррупции, или же избранные, по сути, являлись только слугами, управляющими, министрами, которых почти по определению следовало считать продажными. Если верно последнее, то их необходимо рассматривать как депутатов, которые действовали на основании предписаний и которых можно было отозвать, однако сложность заключалась в том, что связи между ними и их избирателями в этом случае уже нельзя расценивать как основанные на добродетели отношения между равными гражданами. В эти кризисные для Америки годы Бёрк предлагал бристольским избирателям считать, что они избрали представителя, дабы тот действовал на благо всего королевства и играл ту роль, которой сами они играть не могли. Поэтому он полагал, что они должны придерживаться его точки зрения на общее благо, даже когда она противоречила их собственной1268. Они могли не менее правомерно выражать свое суждение, если в конце срока принимали решение не переизбирать его, но им не следует пытаться воспрепятствовать ему или отозвать его. Это отношение является классическим отношением немногих со многими, добродетельным в том смысле, который восходит к Аристотелю. Каждый имеет свое суждение, свой способ устанавливать различения и уважает мнение другого.