Моменты

Дженни внимательно смотрела в окно и ждала, но ни ее мать, ни отец никогда больше не заглянули в это окно, у которого она так и сидела. Позднее Дженни убедила себя в том, что мать помахала ей на прощанье. Она, правда, не смогла толком разглядеть, как поднялась рука матери, но по одной-единственной причине — в ветровом стекле отражалось солнце.

— Дженни?

При звуке своего имени Элизабет вздрогнула. И тут же широко раскинула руки, негромко вскрикнув:

— Бабушка!

Алиса бросила свой чемодан и шагнула в объятия Элизабет. Они стояли этакими островком посреди реки высаживающихся пассажиров, крепко обнимая друг друга.

Первой отстранилась Алиса.

— Дай-ка мне посмотреть на тебя, — сказала она и оглядела молодую женщину, словно заново знакомясь с ней. — Господи, да ты — просто отрада для моих глаз! Ты становишься все прекраснее и прекраснее.

Элизабет улыбнулась.

— Я всегда могу рассчитывать на тебя, когда мне понадобится беспристрастное мнение.

Алиса продолжала разглядывать свою внучку.

— Да может ли такое быть? Неужели мы действительно видим друг друга, да еще по такому замечательному случаю?

— Действительно.

Алиса обвила рукой талию Элизабет.

— Боже мой, как же я скучала по тебе, Дженни! Извини... Элизабет. Я всю дорогу тренировалась, говоря «Элизабет», а в тот же миг, как увидела тебя, все выскочило у меня из головы.

— Ничего страшного. Я сказала Амадо, что в детстве ты прозвала меня Дженни.

— Обо всем-то ты всегда подумаешь.

— Это уже почти осталось позади, бабушка. Через две с половиной недели Элизабет Престон перестанет существовать. И ты сможешь приезжать в Калифорнию в любое время, когда только пожелаешь. У Амадо есть коттедж для гостей, совсем недалеко от дома, где ты сможешь останавливаться.

— А ты придумала, как я объясню соседям свои частые отлучки из дома?

— Ну, уж мы с тобой вдвоем придумаем что-нибудь убедительное.

Им так много пришлось испытать, прежде чем они оказались здесь, рядом друг с другом. Неужели они не смогут справиться и с этим?

Когда они оказались в спортивном «мерседесе», который Амадо вручил Элизабет в качестве подарка по случаю обручения, и поехали к мосту «Золотые Ворота», Алиса повернулась к Элизабет.

— Я перед отъездом видела Джорджа. Он просил передать тебе привет и наилучшие пожелания.

— И как там мистер Бенсон?

Даже сейчас, по прошествии многих лет, она все еще не могла назвать его по имени.

— Говорят, ему предложат место директора, когда в будущем году мистер Мур уйдет в отставку.

— Я рада. Он этого заслуживает.

— Джордж очень гордится тобой.

— Интересно, жалел ли он когда-нибудь о том, что так вот рисковал своей головой ради меня?

— Ни единой минуты. Он сам мне это говорил.

— Меня порой тревожит, что я не достигла чего-то большего, равноценного риску, на который пошли ты и мистер Бенсон. Я много раз думала, что мне следовало бы заняться политикой или еще чем-то более значительным, чем реклама.

Алиса наморщила нос.

— Политикой?

— Ну, хорошо, это немного неудачная мысль.

— При том, как эти бульварные газетенки в наши дни травят людей, на тебя бы они накинулись, словно рой москитов.

Они миновали район порта и въехали на мост «Золотые Ворота».

— Почему-то принято считать рекламу несерьезным делом, — сказала Элизабет.

— Да что это на тебя нашло? Зачем теперь-то толковать обо всем этом?

Элизабет все эти годы скрывала от бабушки, какие сомнения мучили ее с тех пор, как она покинула Фармингэм.

— Может быть, я просто нервничаю из-за этой свадьбы.

— Ну, как только ты станешь миссис Амадо Монтойя, можно будет оставить в прошлом Элизабет Престон.

— Да, я очень жду этого момента.

— Надеюсь, это не единственная причина, по которой ты выходишь замуж.

Элизабет улыбнулась.

— Я и сама не раз задавала себе этот вопрос. Но узнав его получше, решила, что вышла бы замуж за Амадо, даже если бы он не разрешил мне взять его имя.

Они перекусили в ресторане в Соусалито, из которого открывался через залив вид на Сан-Франциско. Они так радовались встрече, что совершенно не обращали внимания на это прекрасное зрелище.

Когда они сели в машину, Алиса сказала:

— Я часто думала, рассказать ли тебе Амадо о своем прошлом. Ты, конечно, права, история твоих родителей, твоего превращения в Элизабет Престон только повредит вашим отношениям. Ему трудно будет понять, почему тебе пришлось пойти на обман. Его-то жизнь складывалась совершенно по-другому.

Но Элизабет не сказала Алисе, что Амадо восхищается ее сильным характером и ее прямотой.

— Может быть, когда-нибудь наступит подходящее время, и я смогу довериться ему.

— Только прежде вспомни Бобби Сью.

Да уж, она не забудет Бобби Сью Элрой, даже если повредится рассудком. Они с ней были неразлучны с того дня, как Дженни пошла в фармингэмскую школу.

Как лучшие подружки они рассказывали друг другу все-все. И тем не менее прошел целый год, прежде чем Дженни почувствовала достаточную уверенность, чтобы поделиться с Бобби своей страшной тайной — кто на самом деле ее родители.