Моменты

— Фу, как отвратительно. А кроме того, с чего это ты полагаешь, что он обходился без женщины?

— А ты когда-нибудь видела здесь женщину?

— Откуда мне знать? — ответила Фелиция. — У меня мурашки ползут по коже при мысли, что он занимался этим с кем-то. С моей точки зрения, у него вообще нет права на какое-либо счастье. Даже на такое притворное, как это. Как вспомню, что он сделал с мамочкой...

Звуки шагов становились все ближе и ближе. Элизабет расслабилась, приняв, насколько это было возможно, непринужденный вид. В обычной ситуации она бы сочла это невольное подслушивание чем-то вроде мелкого воровства, однако в данном случае это было полезно. Она, оказывается, находится в стане врага. А сестры остановились почти за спиной Элизабет. Им бы оглядеться, и они бы увидели двух женщин, дремлющих на шезлонгах по другую сторону ограды.

— Я тебе уже рассказывала о том завтраке, который у нас с ней был, — сказала Элана. — Просто смех! Я, может быть, и купилась бы на этот шаблон: «Мы, мол, с Амадо любим друг друга и хотим, чтобы ты стала частью нашей жизни», если бы она ответила на мой вопрос о подписании добрачного соглашения.

Последовала пауза. Фелиция спросила:

— А что это там за женщина слонялась по дому? Я ее видела утром, когда приехала.

— Какая-то Алиса.

— Меня интересует не ее имя.

— Я не уверена, кем она приходится Элизабет. Папа говорил, но я как-то пропустила это мимо ушей.

— Она явно человек не нашего круга. Кроме того, если бы ты присмотрелась повнимательнее, то, уверяю тебя, обнаружила, что и Элизабет тоже нам не ровня.

— А чего иного можно было ожидать? Если бы у папы была хоть капля здравого смысла в подобных вещах, разве бы он выбрал своим лучшим другом Майкла? Взять себе в свидетели на венчание своего служащего, Бог мой! Я удивлена, что он еще и Тони не попросил быть шафером.

Последнее замечание вызвало дружный смех.

Элизабет услышала, что подъехал еще один автомобиль, но посмотреть, кто приехал, она никак не могла.

— Черт возьми, вот уже и папа, — сказала Элана.

— Он тебе говорил что-нибудь о своем завещании?

— Я пыталась завести об этом разговор всякий раз, когда он звонил. Но он был не очень доволен моей настойчивостью.

— Не можем же мы плыть по течению, — сказала Фелиция. — Слишком уж высока ставка.

— Я говорила с адвокатом Эдгара, и он сказал, что без добрачного соглашения все, что ей требуется, — это пережить папу, и тогда основная часть денежек достанется ей.

— Меня совершенно не волнуют эти деньги, — сказала Фелиция.

Сестры пошли дальше. В первый момент Элизабет не могла определить, в каком направлении они двигаются, но потом решила, что они отправились к дому.

— Это же... — донесся обрывок слов Фелиции, но его заглушил стук захлопнувшейся дверцы машины.

— Ох, Фелиция, он бы просто умер, если бы услышал, что ты это говоришь.

— Я бы этого не хотела.

Хотя опасность, что ее обнаружат, и миновала, Элизабет не двигалась. Она была не столько удивлена, сколько расстроена тем, что случайно услышала.

— Ну и парочка, — сказала Алиса, открывая глаза и поворачивая голову, чтобы посмотреть на Элизабет. — Что ж, это лишь доказывает, что ничтожества плодятся не только в маленьких городках.

Элизабет положила на землю книгу, потерла ладонями лицо, словно могла этим стереть случайно подслушанную мерзость.

— А я надеялась, что ты спишь, — сказала она.

— К несчастью, нет.

— Просто поверить не могу, какой же я была наивной. Я-то думала, они будут счастливы, что их отец наконец-то нашел кого-то и полюбил после стольких лет одиночества.

— Раньше ты была посообразительней, Дженни... черт подери, Элизабет.

— Но я, как ты знаешь, время от времени даю себе удовольствие принять желаемое за действительное.

Алиса подтянулась и села.

— Думаю, с Эланой ты управишься без особенных хлопот, но Фелиция — дело другое. Что это она имела в виду... что, собственно, Амадо сделал с их матерью?

— София покончила с собой. Это произошло, когда у нее гостила Фелиция. Амадо сказал, что она оставила длинную и бестолковую записку, обвиняя его в том, что стала несчастной. И Фелиция никогда ему этого не прощала.

— Ужасно проделать такое перед собственным ребенком.

— Фелиция так никогда и не позволила Амадо взглянуть на эту записку, но время от времени шантажирует его, не желая слушать оправданий.

Алиса слегка вздрогнула.

— Насколько я понимаю, одно хорошо — что Фелиция живет в трех тысячах миль отсюда. Подумать только: так говорить о своем собственном отце! Им должно быть стыдно за себя.

— Амадо не перенес бы всего этого.

— А ты уверена, что он не знает? Он и сам, возможно, позволяет себе удовольствие выдать желаемое за действительное, когда дело касается этой парочки, но ведь не слепой же он.

Элизабет потянулась вниз, чтобы вынуть дубовый листок из своей сандалии.

— Я уверена, что тогда он предупредил бы меня.