Моменты счастья

9 февраля 2012 года. Муж держит меня за руку. Мы сидим на концерте польского джаза, в концертном зале на «Арбатской». Мне не верится, что это – настоящее. Я тихо глотаю слезы счастья и боюсь дышать. Кажется, все плохое позади, все прощено, впереди – длинная жизнь вместе, полная гармонии и счастья… Муж снова ушел спустя два года, но эти минуты стоили всех разочарований и боли.

758

2010 год. Джаз в Коктебеле. Ночь. На сцене – труба. Теплый ветер. Отхожу от своей компании, пройтись вдоль берега. Иду по гальке и смотрю на людей. И они все в цветных софитах и все… все стоят и улыбаются, и все красивы, и все едины в хороших мыслях своих.

Павел Москоленко

759

Лето 1980 года. Мне, мальчишке, тринадцать лет. Я гощу у моей любимой тетки в деревне. У нее в хозяйстве корова и десять барашков. И я везу для них сено на стареньком велосипеде. Жарко, жажда мучает. Вот речка. Я припал к воде и пью прямо из этой речки. Вот оно, счастье, от осознания того, что я утолил жажду и еще что я помогаю моей тете.

760

Жаркая темная ночь, шумит Индийский океан. Мы в старом грохочущем тук-туке под проливным дождем едем в городок с манящим названием Мирисса. И вдруг он говорит: «А давай поженимся». – «Да!» Счастье.

Катя, Москва

761

Начало 90-х, мне шестнадцать лет. Я сбегаю из дома, пробую пороки на вкус. Но имею романтическую страсть – красавицу Машку – сирену, от голоса которой все во мне трепещет. Машка же снисходительно дружит со мной, но не воспринимает как мужчину, в свою очередь грезит об автогонщиках. И вот я, отчаянно маскирующий свой трепет бравадой и самоуверенностью, заявляю:

– Да что автогонщики? Я их знаю как облупленных. Нет для меня секретов в их мотивах и поступках. Могу хоть пьесу о них написать. В стихах.

– Пьесу? – насмешливо переспрашивает Машка. – Ты уже писал пьесы? Много написал?

– Да я… Да мне… Хочешь, за ночь напишу на спор? Настоящую пьесу, в три акта, с двумя антрактами, – выпаливаю я, не написавший к тому моменту ничего, кроме положенных школьных сочинений и пары десятков подростковых стишков.

– Договорились. На спор.

– А что мне будет, если выиграю?

– Покажешь завтра утром пьесу про автогонщиков – я тебя поцелую. По-настоящему.

Поцелуй. Вот это была ценность в начале 90-х. Как-то, не сговариваясь, все понимали, что поцелуй – ключ. И если ты получил его, ты сможешь войти и дальше получить все что захочешь. Так что ставки были – выше некуда.

Наступила ночь. Я приготовил две тетрадки в клеточку по тридцать две страницы в каждой и две авторучки на всякий случай. Я заготовил кофе и бинты. Не знаю, зачем бинты. Да и кофе был не очень нужен – адреналин клокотал внутри, как вулканическая лава. Меня лихорадило. Мысли в голове истерично распихивали друг друга, и ни на одной я не мог сосредоточиться. Первую строчку я вымучивал полтора часа. Авторучка выпиливала зигзаги каракулей по ужасно чистому листу. Потом еще час не мог придумать рифму на слово «бампер». Капли пота обращали вымученное в кляксы. Ну что я мог знать об автогонщиках? Что я вообще мог знать о мотивах и поступках взрослых людей? А о драматургии? О поэзии? Ни-че-го. И вдруг – чудо. Необъяснимое и непостижимое. Будто незримый гонщик стал водить моей рукой. Стихи полились сами, я почти не задумывался. В них были смысл, и опыт, и драматизм. Характеры героев вылепились помимо моей воли, герои ожили, я сам стал им сопереживать. У меня подскочила температура, я весь горел, рука строчила так, что немела каждые несколько минут, и я отдыхал, делая школьное упражнение «мы писали, мы писали, наши пальчики устали…». Я не понимал ничего из того, что приходило мне в голову, но на бумаге – все складывалось. Там была цельная картина, там был мир. Живой и пульсирующий.

В десять часов утра я стоял перед Машкиной дверью с двумя тетрадками, все листы в которых были исписаны моим почерком, но вряд ли – мной. Я получил свой поцелуй. И затем получал еще не раз.

Так впервые в моей жизни встретились две стихии, которые с того времени стали управлять ею – творчество и женщины. Встретились и высекли искры. То были искры счастья.

Сергей Четверухин, драматург

762

Июль 1983 года, мне почти двенадцать. Горный поход. С раннего утра мы на маршруте. Часам к двум подходим к горному озеру. Очень жарко, и вода кажется обжигающе ледяной. Над озером висит железный мост, многие забираются на него и, дойдя до середины, прыгают. Визги, хохот… Ребята смотрят на меня: «Ну что ты, давай! Катюха, ты же самая смелая!» У меня акрофобия, но я еще не знаю об этом, мне просто так страшно. Но я лезу, стиснув зубы, встаю за ржавым поручнем, смотрю туда, где невероятного цвета вода. Стою очень долго, все уже собираются уходить, что-то кричат, я ничего не слышу… А потом шагаю вниз… Полет… Ожог… До дна не достать – глубоко… Отталкиваюсь, кажется, от толщи воды… И снова яркое солнце над головой… Я смогла!

Катя Аставина

763