Моменты

Элизабет застонала.

— Ты прямо как Люси. Ты должен узнать, не даст ли вам Чарлз Шульц вдвоем взяться за дело.

— Ничего не выйдет. Она дает советы любому, кто заплатит ей пять центов Я более разборчив.

Элизабет посмотрела в глаза Майкла и сердце у нее весело заплясало: незвано-непрошено вернулось воспоминание об охватившем ее чувстве, когда руки Майкла обвились вокруг нее. Она отодвинулась от него, сделав вид, что просто старается устроиться поудобнее.

— Я хочу показать тебе, что надо делать с Говардом, а потом ты сможешь позаботиться и об остальных. А я тем временем съезжу за другой пипеткой.

— Как я понимаю Говардом звали твоего кота?

— Это я так его называла, только он при этом никогда и ухом не поводил.

Когда они закончили вытирать Говарда, Майкл положил его обратно в коробку и проводил Элизабет до дверей.

— Ты уверен, что сумеешь один управиться с ними сегодня вечером? — спросила она.

— Ты спрашиваешь о моих способностях или о моих инстинктах?

— Я просто подумала, что тебе вряд ли удастся толком поспать, кормя их каждые два часа.

Майкл скорчил гримасу.

— А ветеринар ничего не говорил про каждые…

— Вот об этом-то я и подумала, — Элизабет вышла на крыльцо. — Я хотела было предложить забрать их у тебя сегодня вечером, но с учетом аллергии Амадо и того, что в коттедже ночуют Элана с Эдгаром, мне просто негде держать их. Как только кончится этот праздник, мы можем с тобой чередовать ночные дежурства. А до тех пор…

— Мы обойдемся сами. А много от них вообще бывает хлопот?

Элизабет многозначительно улыбнулась.

— Мы поговорим об этом утром.

В тот вечер Амадо вернулся домой раньше, чем рассчитывал. Еще раньше он предупредил Элизабет, что до отъезда на винный завод у них оставалось полчаса. Амадо подошел к ее спальне и остановился в дверях.

— Заходи, — сказала она.

Он улыбнулся, глядя на нее.

— Ты, как всегда, выглядишь потрясающе.

— Спасибо.

В этот вечер она надела супермодное платье: желто-лиловое до колен, довольно простого, но очаровательного покроя. Элизабет нравилось, как колышется это платье при ходьбе — так, словно оно было частью ее.

— Это Алиса помогла мне его выбрать, — сказала Элизабет — Она была уверена, что тебе понравится цвет.

— И оказалась права, — он взял ее за подбородок и внимательно посмотрел в глаза. — Но, по-моему, здесь чего-то не хватает, — добавил он загадочно — Не уходи. Я вернусь сию минуту.

Амадо вернулся с упаковкой размером с небольшую коробку для круп. Она была обернута позолоченной фольгой, а к банту наверху была прикреплена свежая орхидея. Амадо протянул ей коробку.

— Поздравляю с годовщиной.

Кровь так и отхлынула от лица Элизабет. Она судорожно пыталась припомнить дату.

— Но ведь сегодня не годовщина. — Боже, Боже, не могла ли она забыть? — Нет еще.

— Я знал, единственный способ застать тебя врасплох — это отпраздновать пораньше.

— Значит, прием, который мы даем вечером, это из-за нашей годовщины?

Он выглядел безмерно довольным собой.

— Теперь я вижу, что достиг цели.

— Сверх самых твоих безумных ожиданий, — призналась она.

— Ну, открывай свой подарок.

Она распустила ленточку и увидела под бумагой ювелирный футлярчик. Она, конечно, поняла, что там найдет, и почувствовала себя неловко. Она не могла носить ни сережки, которые Амадо подарил ей на Рождество, ни браслет, присланный им в коробке с розами на Валентинов день ни элегантное колечко, которое он спрятал в торте в день ее рождения, без ощущения, что рекламирует продукцию фирмы «Де Бирс».

— Амадо, в этом нет необходимости. Я была бы счастлива и…

Он едва мог удержаться от нетерпеливой улыбки.

— Элизабет, ты сначала загляни внутрь, прежде чем говорить.

Элизабет нерешительно откинула крышку. Это оказалось еще хуже, чем она представляла. Значительно хуже. Она пыталась придумать, чтобы такое сказать, не сводя глаз с камня в центре. Существовали государства в третьем мире, годовой бюджет которых был меньше, чем цена этого изумруда, не говоря уж об алмазах, обрамлявших его, и тех, что образовывали собственно ожерелье.

— У меня нет слов, — сказала она ему.

Это, во всяком случае, было правдой.

— Можно я надену его на тебя?

— Пожалуйста. Не думаю, что мне это удастся самой.

Амадо обвил ожерелье вокруг ее шеи. Камни, касавшиеся ее кожи, были холодными. И тяжелыми.

— Ну-ка, дай мне посмотреть на тебя, — сказал Амадо, разворачивая ее.

Рука Элизабет двинулась к горлу, чтобы коснуться этого изумруда. Да, подобные штучки носят кинозвезды, а не дочь Билла и Анны Кэйвоу. А потом она вспомнила о замечании Эланы на Рождество при виде Элизабет. На ней тогда были сережки, подарок Амадо. Этаким театральным шепотком, когда Элизабет проходила мимо, Элана сказала Эдгару:

— Это все, конечно, шаблон, но, честно говоря, я боюсь. Единственное, что отличает взрослых мужчин от детей, — это цена их игрушек. Очень плохо, что папа не выбрал что-нибудь такое, чтобы мы все могли этим пользоваться. Что-нибудь вроде яхты или самолета.

Губы Элизабет растянулись в улыбке, когда она прикинула, какой должна быть реакция Эланы на этот, самый последний подарок ее отца.

— Ну? — подстегнула она Амадо.