Мона

Эрик опустился на колени и открыл сумку. Мужчина махнул оружием, чтобы он отошел. Эрик медленно отодвинулся назад. Мужчина копался в сумке, не снимая автомата. Потом он встал и жестом приказал Эрику положить руки за голову. Эрик повиновался, и мужчина резко похлопал его по спине, груди и бедрам. От него сильно пахло табаком и специями, определить которые Эрик не мог. Мужчина шагнул назад и кивнул на сумку. Эрик осторожно взял ее и встал, ожидая следующего приказа. Мужчина посмотрел по сторонам. Казалось, ждал чего-то. Ветер шевелил его черную одежду. Дорога пустовала. Он указал оружием на поле у дороги. Неужели Эрик умрет здесь? Посреди сухого глиняного поля в Газе? На самом деле он не чувствовал страха — только обреченность. Эрик пошел по треснувшей сухой земле, подальше от дороги. На коричневом колючем кусте висел полиэтиленовый пакет с поблекшей красной эмблемой и шелестел на ветру. Эрик подумывал бросить сумку и просто сесть на землю. Какое все это имеет значение? Лучше покончить с этим.

— Стоять!

Услышав это, Эрик подпрыгнул. Он задыхался, одежда пропиталась потом. Эрик обернулся и увидел, что мужчина стоит на коленях. Сначала Эрик подумал, что тот молится, отложив оружие в сторону. Но потом заметил, что сопровождающий ищет что-то в низких кустах. Мужчина напрягся и встал, вытащив большую часть кустов. Люк. Толстый стальной люк, скрывавший полутораметровую дыру в земле. Мужчина отошел от отверстия, поднял автомат и сделал жест рукой. Приказ был недвусмысленным. Мужчина все время оглядывался, как будто боялся, что их увидят. Эрик подошел к отверстию. В темноту вела лестница. Повесив сумку на плечо, он сделал шаг на первую ступеньку, в последний раз взглянул на мужчину и начал спускаться вниз. Он читал о них. О секретных тоннелях. Ими была пронизана вся Газа.

Ларри Лавон долго не открывал глаза, пытаясь собраться с силами. Сигнал исчез. Он не понимал, как такое возможно. На Эрике было три передатчика, и в Газе почти нет мобильного трафика, который мог бы создать помехи. Полицейские совершили ошибку, не последовав за микроавтобусом на машине. Решение принимал сам Лавон, так что обвинить кого-то другого он не мог. Но машину на пустынных дорогах Газы слишком легко обнаружить, это могло поставить под угрозу весь проект и, возможно, спугнуть цель. Ларри рассчитывал на хороший сигнал и исходил из того, что удастся быстро обнаружить Сёдерквиста с воздуха. Лавон держал телекоманду в Эреце до тех пор, пока не получил вертолет. Как только тот оказался на месте, Ларри сообщил пограничникам, чтобы они пропустили Эрика Сёдерквиста и телевизионщиков.

Он ждал ровно пятнадцать минут, прежде чем отправить вертолет. Может, здесь он совершил ошибку. Ждал слишком долго. За пятнадцать минут многое могло произойти. Девятьсот секунд. Но дело было на равнинном ландшафте, ни городов, ни деревень поблизости. Когда вертолет обнаружил микроавтобус, сигнала оттуда уже не поступало. Контрольная команда, остановившая автобус семь минут спустя, узнала, что одного из пассажиров, доктора Эрика Сёдерквиста, забрал мужчина в нескольких километрах от границы.

Полицейские обыскали весь район. С земли и с воздуха. Ничего. Ларри Лавон стоял, прислонившись к стене у пограничного поста Эрец, курил и поглядывал в сторону Газы. Как он, черт возьми, доложит об этом Тель-Авиву? Лавон сплюнул на землю. Он и правда оказался в полном дерьме.

* * *

В окрестностях Хан-Юниса, Газа

В тоннеле было холодно. Мокрая от пота одежда стала теперь ледяной, и Эрик дрожал от озноба. Идти было трудно, и он все время спотыкался. Идти пришлось по глине и гравию в кривом и тесном ходу. Единственным источником света был карманный фонарик мужчины, свет то и дело пропадал, Эрик натыкался на камни и выступающие части стен. Оба не произнесли ни слова, а шли они уже не меньше сорока минут. Спина и шея болели от сгорбленного положения, от тяжелой и неудобной сумки. Пару раз Эрик набредал на что-то живое или, может быть, на некогда живое, вероятно на крыс, и воздух наполнялся запахом гниения.