Монады

В конце столь долгого странствия, уже почти попривыкнув ко всему, досель неведомому и не предполагаемому, она вдруг почувствовала страшную усталость и опустошенность. У нее не было даже сил плакать.

Но, слава богу, это ненадолго.

Осталось совсем немного.

* * *

Поезд медленно подползал к сизовато-пыльной низкой платформе. Усталые, заспанные, тяжело взбудораженные пассажиры битком забили узкий коридор вагона. Понятно – притомились. Спешили. Нервничали. Но некоторые, на удивление, были вполне веселы и расслаблены. Редкие. Но были такие.

Сквозь мутные с затеками окна ничего было не разглядеть. Люди протирали их локтями, прилипали плоскими лицами. Нет – не рассмотреть.

Высыпали на перрон.

Девочка при помощи доброхотов протащила сквозь узкую дверь тамбура свой немалый и достаточно нелепый скарб. Спустила по лестнице. Расставила вокруг себя на платформе. Стояла, оглядываясь и щурясь под ярким открытым солнцем жаркого Ташкента. Сундуки, следовавшие товарным вагоном, должны были быть разгружены и доставлены по месту назначения позднее. Но она и не была ими озабочена. Опять-таки одно слово – дитя!

Когда все схлынули, она почти на дальнем краю длинной платформы увидела одиноко стоявших маленьких тетю Катю в домашних тапочках на голую ногу и дядю Митю в клетчатой рубашке с коротенькими рукавами. Девочка улыбнулась.

Они неловко, словно сомневаясь или даже смущаясь, тронулись в ее направлении.

Иллюстрации

Автопортрет. Конец 1960-х годов

Бумага, карандаш 24х19

Столпники, 1990

Бумага, шариковая ручка

Композиция из 24 листов

по 29,5х21

Стулья, 1996

Бумага, шариковая ручка

Серия из 26 листов

по 29,5х21

Тибет, 1996

Бумага, акрил, шариковая ручка

Серия из 15 листов

по 29,5х21

Яйца, 2000-е годы,

Бумага, акрил, шариковая ручка

Серия из 29 листов

по 29,7х21

Алфавитный указатель произведений Д.А. Пригова, включенных в том

40 банальных рассуждений на банальные темы

47-я азбука (разоблачительная)

8 ноября 1993 года

А

А вот бледный мальчик…

А вот вам не сказка, а чистая быль

А вот все спят…

А вот мальчик из глубокого подвала…

А вот мальчик лежа на полу…

А вот мигрень российского народа

А вот сюжет часто встречающийся

А лукавые суды?..

А может, может, это просто инерция…

А ну, Кирилл, забей костыль

А рекомендуешь ли ты нам хоть что-нибудь?..

А теперь все наоборот стремятся стать собой…

А что бы ты хотело?

А что вообще может что-либо объяснить?

А что может объяснить самое себя?

А что нам эта грязь – ништяк!

А эти законы, суды, прокуроры…

А эти мерседесы, бутики, казино…

Ага, конечно – привычка!..

Апрельским днем я в огород

Ах, видишь ли, им террористы

Ах, какой он кроткий-кроткий

Ах, мой зуб больмя болит

Ах, ты, пес окаянный

Б

Бабочка с огромным бивнем

– Бабушка, бабушка, ты здесь давно стоишь?

Бегут, бегут сады Версаля

Бегущий, ясно, что споткнется

Бедный мишка горько плачет

Бежит, бежит автобус

Безутешный вид за окном

Берег полон свежей мятой

Берет Наталья интервью

Беру я чистый лист

Беседуют два философа

Беспамятн по квартире бродит

Бессмысленный спор…

Бетховен мощный раздается

Большая, но объятная страна

Большой театр проходя

Будучи, практически, всегда истощен

Бывало выйдешь – они жутки

Бывало летом с жару, с пылу

Бывало столько сил внутри носил я

Бывало, выскочат с ножами

Был бы жив мой верный пес

Был мой папа очень строг

Была я девочкою юной

В

В бассейне девушки купаются

В Большом театре на дощатой сцене

В быстром поезде из Кельна

В вагоне спят

В ведре помойном что-то там гниет

В детстве с приятелем моим…

В дико засранной квартире

В забытом Богом уголке

В Звенигороде на посаде

В какой-то непотребно-доверительной ситуации

В кассе милая девица

В Катаре судят двух агентов

В костюмчике выходит злее

В кустах я вижу бродит кошка

В лучах рождественской звезды

В международном Шереметьево

В мешке инкассатора – сладкий пирог

В моем дворе жил некий Жаба

В небе после променада

В ней все – Господь не приведи!

В огромном городском саду

В одном немецком городке

В окошко маленькой избушки

В открытом кафе

В первый раз, в возрасте почти 55 лет…

В полуфабрикатах достал я азу

В последний раз, друзья, гуляю

В престижной школе

В саду под зонтиком пьют чай

В саду полураздетый дачник

В самой ранней юности я видел…

В своей матросочке со свастикой

В синем небе птица вьется

В старинном замке на песке

В только что занявшемся сокольническом садике

В человеке все по делу

В чистом поле кто кружит

В чистом поле я гуляла

В этот день…

Вдали горит полоска гор

Вдали звучит орган надменный

Вдоль кипящего прибоя

Вдруг сразу и достаточно неожиданно…

Ведет он пьяненькую под руку

Везде, везде народ дик!..

Великий Кант – гроза мыслителей…

Веник сломан, не фурычит

Вернувшись из командировки

Верхушка вермахта решила

Весел я и невесом

Весенний день высок и тих…

Видишь – девочка с усами

Вижу, возле патриарха

Внезапно обнаруживается магический дар…

Во двор я вышел погулять

Во мне прозрачной и холодной

Вода из крана вытекает

Возле мирного-мирного Мюнхена

Возле самого что ада

Возле силы справедливости

Возле станции Таганской

Возьми любую фотографию

Войдешь в аптеку – что за имена

Вот безумные креветки

Вот в мякоть ее он входит