Монах

К удивлению Карнака, его противник легко и даже лениво отбил молниеносные наскоки и, не ответив атакой, замер в ожидании.

— Ну что, Карнак, ты только детишек бить можешь? А на мужчину у тебя кишка тонка? — Андрей издевательски ухмыльнулся и изготовился к вражеской атаке, которая не заставила себя долго ждать, — вихрь молниеносных ударов, каждый из которых мог стать смертельным… для обычного человека, обрушился на него.

Андрей принимал их на клинок сабли и кинжала так же спокойно, как бился бы в тренировочном бою — с его реакцией и силой он мог бы закончить поединок уже в первые секунды, но изображал, что тонет в ударах и вот-вот пропустит какой-нибудь из них.

Так продолжалось минут пять — семь, а потом Андрей стал потихоньку наращивать темп и наседать на Карнака.

Да, тот был классным бойцом, Андрею до его уровня владения саблей было далеко. Если кто и мог сравниться с Карнаком в технике, так это Федор — складывалось такое впечатление, что они учились в одной и той же школе фехтования, вот только скорость у Карнака была чуть выше, чем у старого солдата. Оно и понятно — возраст и алкогольные излишества никому не добавляют здоровья.

Для Андрея же поединок с Карнаком был из области чего-то скучно-тягучего: так наблюдают за мухой, поймать которую нужно во что бы то ни стало — рука человека движется медленно-медленно, и насекомое успевает от нее уклониться.

Вот только Андрей был в несколько раз шустрее этой мухи — его скорость и до того, как он стал оборотнем, была выше, чем у обычного человека, отточенная годами беспощадных тренировок, а если к этому добавить возможности оборотня…

В общем, сабля противника приближалась к нему медленно, так медленно, что он мог за это время сесть на землю, посидеть, снова встать и отбить удар.

Андрей заметил, что свойство замедлять время проявлялось у него не всегда — иначе он постоянно видел бы людей медленно плывущими в пространстве. Оно проявлялось именно тогда, когда ему по ситуации нужно было ускориться, — как будто мозг нажимал какой-то переключатель и тело переходило в режим сверхскорости.

Ему подумалось — а какого рожна он не убил этого негодяя словом, как тогда сатанистов? И тут же дал себе ответ: это было бы неправильно. Карнак должен знать, за что умирает, и свидетели их поединка должны знать, за что он умер, иначе зачем это все? Ну умер и умер, да… а так его смерть послужит кое-кому предупреждением, что есть Божественное провидение и кара настигнет подлеца — будь он дворянин или же простой солдат.

Удар! Еще удар! Звон сабель и скрежет клинка, перехваченного кинжалом, еще удар — Карнак стал уставать, от напряжения на его лбу выступили капли пота.

Наконец Андрей, отведя косым движением сабли клинок Карнака, обратным ударом рассек ему шею справа, и тот остановился, пытаясь зажать фонтан крови, пробивающийся у него между пальцев.

Андрей подумал долю секунды и добил противника ударом в сердце — сабля вошла тому в грудь сантиметров на тридцать. Карнак упал навзничь и затих. Андрей обвел взглядом свидетелей поединка и спокойно спросил:

— Есть кто-то, кто может сказать, что я бился нечестно? Нет? Тогда бой закончен. Всем удачи. — Он повернулся и пошел к фургону, где уже подпрыгивал от нетерпения Федор.

— Давай, давай, Андрюха, валим отсюда! Н-но-о! Пошли, бездельники, давайте, перебирайте копытами!

Фургон тронулся по дороге, а Федор укоризненно сказал товарищу:

— Вот знал, знал же, что ты так поступишь! — Усмехнулся и добавил: — А красиво было смотреть — ты двигался так быстро, что глаз уследить не мог. Парень-то был хорош… Интересно, не мог ли я его встречать на фехтовальных турнирах? Впрочем, все может быть, но я его не помню. Как он тебе показался?

— Медлительный. Хотя и быстрее тебя. — Андрей подмигнул. — Не пил бы, он бы тебе в подметки не сгодился. А так… в сравнении с ним ты был бы на третьем месте. Он — на первом. Однако ему это не помогло, как видишь…

— Вижу… еще бы! С оборотнем драться! Это только ты, с твоей тупой упертостью мог победить кикимору, я бы не поверил, если бы мне кто-то рассказал. — Федор усмехнулся, а потом нахмурился. — Настене плохо совсем — тошнит ее, лежит стонет. Не знаю, что будем делать. Лекаря надо где-то искать или отсидеться несколько дней — нельзя ей трястись в повозке.

Андрей кивнул и полез в глубь фургона: Алена сидела на скамейке, держа девочку за руку, а рядом стоял горшок, в котором угадывалось дурно пахнущее содержимое желудка девочки.

— Как она?

— Плохо. Боюсь я сильно за нее, Андрей! Похоже, что удар сильный был… — Алена тихо заплакала. — К лекарю ее надо! Сейчас растрясет, так вообще будет плохо.

— Ясно, — угрюмо сказал Андрей, глядя на бледное лицо девочки.

Ему показалось, что кроваво-черные всполохи вокруг ее головы увеличились с тех пор, как он смотрел на нее последний раз.