Монах

«Его спокойствию можно только позавидовать, — усмехнулся про себя Андрей, — а мне-то что делать? Если я обернусь в Зверя, то уйду от них, но пойдут слухи, которые могут повредить мне и Федору с Аленой — друзья оборотня, может, сами оборотни? Интересно, как к такому факту, как оборотень, относятся исчадия? Если я нападу на солдат… их очень много, и мне придется всех убить… оставим в стороне моральный аспект, само собой, если я хочу жить, я должен их убить. Всех до единого. Но тут еще вопрос — а смогу ли? Колдовство, которым я убил сатанистов… А может, оно и не действует больше? Кикимору-то я им замочить не сумел, а что греха таить — я на него рассчитывал, на это колдовство, но оно не сработало. Это чудо и патологическое везение, что я выжил. Я, рассчитывая на колдовство, нападу на них, крикну: „Умрите!“, а они посмеются и подымут меня на копья… а копья у них соответствующие, вон какие здоровенные… и отрубят мою глупую башку, поняв, что я оборотень. Итак, что я имею дальше — еду с наемниками, попадаю к неизвестному графу, он вершит свой дурацкий суд… и дальше? А вот дальше можно будет посмотреть, как быть. Я смогу убить столько дуэльных противников, сколько ему и не снилось. Интересно, что он будет делать после двадцатого трупа? Вариант второй — он не собирается предоставлять мне право драться на дуэли, а вульгарно повесит меня, вполне возможно. И в этом случае у меня есть возможность сбежать — лишь бы не попытался голову отрубить, вот тогда уже мне надо будет крошить их всех подряд… Конечно, я пытаюсь быть святым, но отнюдь не мучеником! Итак — сдаюсь!»

— Капитан, я сдаюсь. Надеюсь, вы обойдетесь со мной как с пленным, а не как с каким-нибудь преступником.

— Между нами говоря, я не в восторге от затеи графа, — пожал плечами наемник. — Я знаю, как все было, видело это много народу — чего тебя судить? Проще было бы послать убийцу и грохнуть тебя из кустов арбалетной стрелой! Чего такие горы несуразностей воротить? Эти высокородные стараются из любой простейшей задачи сделать огромную проблему. Скучно, вероятно, вот и чудит.

— А ему сколько лет? — поинтересовался Андрей. — Молодой или старый?

— Да лет тридцать, и все играет в солдатики. Деньги есть, вот и чудит. То балы закатит, то турнир устроит, то какие-то игры затеет. Всех девок в замке перепортил, того и гляди ему яду подсыплют — уже два пробовальщика еды померли в мучениях, отравились. Нам-то что — платит вовремя и щедро, если бы не мы… — Наемник осекся, видимо поняв, что наговорил лишнего. — Ну ладно, заговорились мы что-то… давай саблю и кинжал, и поехали с нами. Связывать тебя не буду, надеюсь на твое слово. Даешь слово, что не убежишь?

— Даю слово, что не убегу, пока мы едем в замок, и предстану перед судом графа, — усмехнулся Андрей.

— Вот и славно, верю, верю… только лошадь привяжем к кому-нибудь из наших, без обиды — доверяй, но…

Андрей отдал саблю и кинжал капитану и снова сел в седло, наемник легко вскочил на свою лошадь, и они поехали к ожидающему их отряду.

— Долго ехать до замка графа? — спросил Андрей.

— Завтра после обеда будем. Заночуем на постоялом дворе по дороге.

«Уж не в том ли, который я чуть не разгромил и в котором положил мытаря со свитой? — усмехнулся Андрей. — Это было бы забавно…»

Забавного в этом ничего не было, а была комната с тяжелой мощной дверью, без окна — по типу камеры, где стояла кровать и больше ничего, — в той самой гостинице.

Покормили Андрея прилично — так же, как и всех наемников, просто, но сытно. Их капитан сказал по этому поводу, что пусть граф поступает как ему заблагорассудится, но он не тюремщик и такого же, как он, наемника не будет морить голодом, лучше горло перережет. Перспектива перерезания горла Андрея не обрадовала, но оказалось, что наемник так шутил — ну шутки такие, панимашь!

Командир наемников точно посчитал Андрея за своего, кем-то вроде охранника фургона, оставившего его на дороге и уехавшего вперед. Похоже, это было в порядке вещей у хозяев, так что не вызвало никаких вопросов у капитана, как видно — слегка сочувствующего попавшему в неприятности коллеге.

Перед ночевкой наемник попытался осторожно выяснить, кто такой Андрей и где бывал, но тот отвечал односложно, явно не желая давать о себе сведений, и капитан, почувствовав это, прекратил расспросы.

В общем-то дорога до замка графа не ознаменовалась ничем интересным, привлекающим внимание, кроме одного — не привыкший много ездить верхом Андрей в первый же день так набил задницу, что еле слез с коня. Хорошо, что он восстанавливался быстро — спасибо сути оборотня, иначе бы ходил враскоряку дня три, это точно.

Замок графа — огромное, отвратительное нагромождение глыб, ворот и башенок — не вызвал у Андрея никакого эстетического удовлетворения своим видом. Лишь возникло понимание, что граф в этом мире существо довольно богатое и могущественное, а еще — что если его засунут в какую-нибудь темную камеру года на три, то он сдохнет там не хуже, чем любой крестьянин, осмелившийся перейти дорогу могущественному дворянину.