Монах

У него нет сил даже ответить. У самой деревни он просит мать отдать ему косу.

— Зачем?

— Неудобно как-то, иду налегке.

Мать смеется.

— Давай пойдем огородами!

Он успокаивается.

Дома нет сил, чтобы поесть, он забирается на сеновал и мгновенно засыпает.

Мама научила Сашу доить корову. Сначала он мыл руки с мылом. Мама подвязывала Зорьке хвост, осматривала вымя, соски, тщательно промывала их теплой водой, затем белой тряпочкой насухо вытирала. Показав, как это делается, она посадила Сашу на скамеечку справа от коровы. Та, почувствовав, что к ней касается не хозяйка, забеспокоилась, стала переступать ногами. Мама гладила Зорьку по холке, приговаривая:

— Зоренька, успокойся, это ведь Сашенька наш, ну, будь умницей.

— Бери сосок в кулачок, только не щипай его, перехватывай у основания, и прижимай большим пальцем к верхнему краю ладони. Дои обеими руками, поочередно сжимая и разжимая пальцы, вот так…

Несколько дней Саша учился вроде бы простому делу. Зорька уже не боялась его, а мама только хвалила сына. Говорила:

— Ты молодец. Запомни одно правило: хорошо доить корову умеет не каждый, да и руки не у всех подходящие. Медлительные люди — плохие доильщики. А еще надо любить животное, обращаться с ним ласково.

Многому учила мама. А сейчас ее нет.

Саша просидел в каптерке до вечера. Сидел, поджав ноги, обхватив колени руками. В душе он чувствовал какую-то странную пустоту и отрешенность. С улицы доносились голоса и звуки машин, но они были какие-то неживые, словно раздавались из динамика старенького радиоприемника.

В дверь стучал Роман.

— Саша, открой! Уже отбой был, ротный тебя разыскивает…

Он покорно встал, подошел к двери, открыл ее.

— Ну, ты чего, в порядке?

— Я в порядке, Роман.

Нужно было продолжать службу, нужно было жить и служить Отечеству, к чему призывали их слова военной присяги… Он пережил свое горе в одиночку, сам, и теперь ему уже не понадобится ни сочувствие, ни посторонняя помощь. Это был второй жизненный удар. Первый остался где-то далеко на гражданке, когда многотысячный кран раздавил, словно букашку, живого человека…

Война была совсем не такой, какую он видел в кино, о которой читал в книгах. Не было противника, что стоял напротив, не надо было рыть окопы, ходы сообщения. Все было проще и от того опаснее во много раз. Моджахеды были в одеждах простых крестьян-афганцев, они с радостью встречали любого, входившего в селение, но провожали смертоносным огнем в спину.

Главными армейскими операциями были рейды. Разведка засекала скопление вооруженных людей, поступали агентурные данные о расправах моджахедов с мирными жителями. В поход уходила чаще всего рота, иногда батальон. Все на виду, все открыто, где уж тут внезапность. Пока добирались до места, душманы уже все знали: сколько идет и куда, как вооружены. Засады были обеспечены. Ничего не поделаешь, говорили отцы-командиры, такая она, афганская война.

По вечерам собирались в армейской курилке. Здесь можно было не только покурить, но и поговорить, отдохнуть от палящих лучей солнца, побыть в тени и прохладе. Курилка была особым местом, она располагалась рядом со штабом, вокруг нее было чисто и зелено. Здесь росли несколько берез, за которыми все любовно ухаживали. Рядом журчал фонтан. Он был накопителем воды, в его глубине плавали рыбки ярких расцветок, росли экзотические растения, на широких листьях которых отдыхали лягушки.

Курилка — просторная беседка с лавочками по краям. У входа с каждой стороны висели сверкающие гильзы от снарядов, приспособленные для окурков. Под дуновением редкого ветерка на крыше колыхался купол парашюта. Все это: курилка, фонтан с бассейном, зеленая травка и березка было накрыто маскировочной сетью.

Приятно было посидеть вечером в курилке, особенно перед долгой дорогой, почувствовать легкую прохладу фонтана, покурить, поболтать, понаблюдать за тем, как беззаботно плещутся рыбки. Для дежурных по штабу было святой обязанностью поливать «зеленку», чистить бассейн от листьев и мусора, при необходимости менять воду. Корм для рыбок привозили из Союза, за это головой отвечали начпрод и ротные старшины. Зимой, когда по ночам замерзала вода, разбивали тонкую пленку льда, чтобы рыбкам попадал кислород.

Саша и Роман сидели рядом. Саша молча смотрел на рыбок, Роман пытался его разговорить, но у него ничего не получалось.

— Слушай, Саня, я все понимаю. Наверное, тебе в рейд нельзя.

— Заткнись, Рома, не дергай меня. И так тошно.

— В таком состоянии в рейд не ходят.

— Это мне решать. Давай прекратим этот разговор.

— Я хочу, как лучше.

— Лучше, если я пойду в рейд. Тут я с ума сойду.

Они замолчали. Роман подошел к бассейну поближе.

Саша, отвернувшись от фонтана, правой рукой стал массировать лоб и виски. Прозвучала команда на вечернюю поверку, и приятели отправились в строй…