Монах из Мохи

Али Мохамед отъехал от обочины – чтобы успеть сюда к шести утра, подумал Мохтар, ему пришлось вставать до рассвета, а теперь впереди еще два часа в дороге, и все это зазря.

– Извините! – снова крикнул Мохтар вслед фургону.

Мохтар и Луф забрались в фургон. Там они познакомились с Мохамедом Базелем, правой рукой Юсуфа. Юсуф – высокий, худой, в очках с проволочной оправой – был председателем кооператива «Аль-Амаль», а Мохамед – пониже ростом, язвительный, с полным ртом ката – отвечал за продажи и маркетинг.

Они лениво болтали – про Сану, дороги, встречу в университете. Юсуф вырос в деревне, куда они направлялись, учился в Университете Саны, а потом в йеменской академии ВВС. Был пилотом ВВС, а теперь вернулся домой и управляет кооперативом. Похоже, человек очень искренний и чуткий – больше похож не на летчика-истребителя, а на доцента классической поэзии.

Столица осталась позади, город уступил место приземистым пригородам, и перед ними протянулось шоссе – только редкие бензоколонки и мелкие торговые центры по обочинам. Вскоре четырехполосная дорога истончилась до двух полос и завиляла узкими колеями; фургон цепко держался за покрытие, одолевая крутые горные перевалы. Взобрались на сто футов, потом на тысячу. Архитектура помолодела не на один век, и, по всем признакам судя, центральная власть сюда уже не дотягивалась.

Большинство встречных мужчин, молодых и старых, были с винтовками. Фургон въехал на территории племен; Мохтар свыкался с этой мыслью – в Сане и в Иббе он никогда не видал настолько вооруженных людей, – а тем временем они, прижимаясь к склону, обогнули холм и очутились в окружении. Дорогу преграждали двенадцать вооруженных мужчин.

Сидевший за рулем Хамид затормозил. Мужчины были взбудоражены и тыкали в окна стволами АК-47.

– Вы кто? Вы что тут делаете? – орали они.

На склоне стояли еще человек двадцать с ракетными гранатометами и немецкими штурмовыми винтовками G3.

– Что происходит? – спросил Мохтар.

– Не волнуйся. Племенные разборки, – ответил Луф.

У всех пассажиров фургона спросили документы.

Мохтар протянул паспорт в окно.

Племя Мохтара лет десять назад тоже ввязалось в разборки. Сам он тогда был в США, но по всему Йемену и йеменской диаспоре только об этом и говорили. Какой-то молодой человек из племени аль-Ханшали приехал в Сану на новом и дорогом «лендкрузере». Как-то раз припарковал машину на ночь, а утром не нашел – украли. Разлетелись слухи о том, кто виноват, и племя вора, аль-Аква, заявило, что поощрять воровство не намерено. Вор, кто бы он ни был, не знал, у кого крал и насколько авторитетно племя обокраденного. Вожди племен встретились и заключили мир. В знак покаяния и почтения аль-Аква устроили процессию – не только привезли украденный автомобиль, но и возместили моральный ущерб, подарив аль-Ханшали еще одну машину и целый грузовик коров. Их вождь в стихах извинился и выразил почтение, а вождь аль-Ханшали в стихах принял дары.

И тут та же история, объяснил Луф, – племенной диспут, все разрешится мирно, хотя и кажется, что неминуема война. Луф не переживал, Юсуф с Хамидом тоже. Но самопальный вооруженный блокпост на дороге в Хайму – это было ново: свидетельство безвластия, выгодного Салеху. Родня Мохтара считала, что Салех нарочно пытается дестабилизировать страну – доказать, что Йемену без него никуда.

Вооруженные люди листали документы, а Юсуф объяснил Мохтару, что здесь ищут представителей противника. Произошло убийство, люди жаждут возмездия. Будь у кого-нибудь из пассажиров фургона фамилия вражеского рода, им было бы несдобровать.

– Не переживай. Мы тут ни при чем, – сказал Юсуф.

Вскоре документы им вернули, Хамид поехал дальше, и все в фургоне вели себя так, будто ничего особенного и не случилось.

Они въехали в Хайму, на бензоколонке «Абу Аскр» резко свернули направо – Мохтар и не заметил, что там дорога, – и спустились в долину. Грунтовка была каменистая, ухабистая и вся в выбоинах. Мохтар треснулся макушкой о потолок, хмыкнул – бывает, что уж – и треснулся опять. Раз десять. Чтобы не биться головой об окно, пришлось себя заклинить – одной рукой упереться в потолок, другой в стенку. Стройной стратегии шофер, очевидно, не выработал. Временами давил на газ, будто хотел прорваться сквозь бездорожье побыстрее, и гори оно все, но потом сбрасывал скорость и трюхал по ямам и рытвинам, как верблюд.

Мохтара мутило, жара стояла нестерпимая, и пора было остановиться – остановиться хотелось отчаянно, хотя в фургоне они провели всего-то два часа. Но надо было делать вид, будто для него это все обычное дело. Он же какой-то невнятный представитель Института качества кофе, или Агентства по международному развитию, или того и другого – предполагается, что он по таким дорогам уже наездил тысячи миль. За каждым поворотом открывался роскошный вид: иззубренные темно-серые скалы, исполосованные невероятными террасными садами. Архитектура простая – бежевые и белые саманные дома, прочные и ухоженные, зачастую ютились на неприступных горных пиках и грядах. Ниже деревень склоны холмов зеленели – видимо, кофе, решил Мохтар.