Монах из Мохи

– Там в основном кат, – сказал Юсуф.

Десять лет назад восемьдесят пять процентов всех посевов составлял бы кофе, объяснил он. А еще двадцатью годами раньше – сто процентов. Но с каждым годом кат отъедает все больше земли.

Они миновали крошечные деревеньки, и всякий раз приходилось сбрасывать скорость до пешеходной; местные высыпали из домов и подходили, интересовались, что творится, что это за люди.

Мохтар и Луф были одеты строго, явно по-городскому, и деревенские считали, что они оба из ООН, или из АМР, или еще из какой международной организации.

Так фургон проехал с полдесятка деревень и прибыл в Бейт Алам, где Хамид затормозил окончательно. До полудня далеко, а воздух уже прогрелся до девяноста градусов.

Мохтар выбрался из машины, сощурился на солнце и увидел, что вокруг столпились несколько десятков деревенских. И тут они запели.

Мир тебе, досточтимый гость, – пели они. – Добро пожаловать в Бейт Алам, где полноводны наши реки, а плоды созрели для тебя! Племя аль-Хамдан приветствует всех, кто с миром ступает на его землю.

Пели они замиль – приветственную песню, традиционную для йеменских деревень; в каждой деревне она своя и обычно редактируется под конкретного гостя и случай. Мохтар улыбнулся и поблагодарил, а деревенские, допев, выстроились в шеренгу. Старейшина пересчитал их по головам.

– Что происходит? – спросил Мохтар у Хамида.

– Лотерея. Решают, у кого в доме ты будешь гостить, – ответил тот.

– Пойдем, – сказал Юсуф и взял Мохтара за руку.

Следом за ним Мохтар по крутому склону поднялся на холм. Несколько сот каменных ступеней привели их на террасы, и так Мохтар впервые оказался на настоящей кофейной плантации. Он щупал листья. Нюхал листья. Изображал профессора – если найдет дефект, напустит на себя озабоченность. «Вот где все началось», – думал он. Его эйфория длилась с минуту.

– Это не кофе, – сказал Юсуф.

Мохтар ощупывал оливу.

– Я знаю, – сказал Мохтар, пытаясь сохранить лицо. – Но растительность вблизи кофейных деревьев влияет на их здоровье.

Это он сочинил на ходу и лишь впоследствии узнал, что так оно и есть. Юсуф уважительно кивнул, и они пошли дальше.

– Вот кофе, – сказал Юсуф.

Мохтар потрогал листья и увидел под ними созвездия красных и зеленых ягод. По всему склону волновалась яркая зелень – квадратами посаженные деревья Coffea arabica цвели на засушливом, казалось бы, холме. Пахло жасмином, и в густой листве тихонько шелестел ветер.

– Ну, что скажешь? – спросил Юсуф.

– Неплохо? – сказал Мохтар.

Он не знал, что́ Юсуф хочет услышать. Они пошли дальше, а вскоре подтянулись крестьяне и сборщики, толпа росла, и все задавали вопросы:

– Листву жрут гусеницы. Что нам делать?

– А пестициды можно?

– Как вам почва?

– Что вот тут за белое кольцо на стволе?

Мохтар понятия не имел. Он же не агроном. Он очутился на кофейной плантации впервые в жизни. Правда, признаваться в этом нельзя. Спасибо, подключился агроном Луф.

– Это натрий, – сказал он про белые кольца. – Дереву достается слишком много соли.

Луф отвечал на многочисленные вопросы, щупал листья, садился на корточки, осматривал грунт. На каждый вопрос у него был ответ, и Мохтар перешел в тендерлойнский режим – все запоминал, все переваривал, готовился потом повторить. Луф заговорил о необходимости обрезки – объяснил, что дерево – оно как семья, ветка – ребенок, одно дерево не прокормит бесконечное множество здоровых ветвей, поэтому все больные ветви надо обрезать. Он показывал разные сорта – крестьяне и сборщики даже названий таких не знали.

– Это туфаи, – говорил Луф. – Это давири. Это удайни.

Крестьяне просто выращивали кофе – вообще кофе второй волны. Юсуф понимал, что где-то там, в большом мире, все меняется, теперь важны регионы, сорта, но его кооперативу не хватало информации и контактов. Здесь не разбирались в сортах, не знали, где какому сорту лучше расти, как лучше собирать и обрабатывать ягоды разных видов, а главное – кто за все это будет платить.

Мохтар осторожничал. Нутром чуял, что сможет выстроить линию поставок, надеялся связать этих крестьян с элитными покупателями в США, Европе и Японии, но пока ничего такого сказать вслух не мог. Дед втемяшил ему в голову накрепко: «Не обещай, если не уверен, что сдержишь слово. И не обещай, пока нет средств, чтобы сдержать слово».

Так что пока Мохтар гулял и слушал. Слушал Луфа – тот объяснял, как лучше собирать ягоды, когда их лучше собирать. Наблюдал за манерой речи Луфа, за его повадками, припасал все это на будущее. И старался не отставать от Юсуфа и пожилых, даже дряхлых крестьян и сборщиков, которые скакали по террасам, точно кролики. Мохтара втаскивали на скалы и ловили, когда он поскальзывался на ступенях. В разреженном воздухе приходилось то и дело переводить дух. Мохтара пошатывало, и местных это забавляло.

– А это кто? – спросил Мохтар.

Под высоким и замечательно крепким кофейным деревом в одиночестве сидел человек.

– Это Малик, – сказал Юсуф. – Наш лучший фермер.

Малик сидел в тени скрестив ноги и, похоже, был совершенно доволен жизнью.