Монахиня секс-культа. Моя жизнь в секте «Дети Бога» и побег из нее

У пары моих друзей в Макао тоже по две мамы, но у большинства только одна. Я рада, что мои мамочки не ссорятся, как это происходит в других семьях. Мама Эстер говорит, что они с Рути — друзья и она благодарна ей за помощь со всеми своими детьми.

Я знаю, что мужчинам Системы нельзя иметь более одной жены, но мы живем по Божьим правилам, а не по мирским. У многих библейских патриархов было более одной жены — у Авраама, Исаака, царя Давида и царя Соломона, — хотя я думаю, что у царя Соломона их было слишком много: триста жен и семьсот наложниц. Он не смог бы переспать со всеми и за год! У моего отца их всего две, и он может спать с ними поочередно, чтобы все было справедливо. Мне жаль жен Соломона.

Я нахожу маму и говорю, что мне нужно в туалет. Она ведет меня во двор. Мы идем по грязной тропинке к небольшой хижине из грубых деревянных досок примерно в трех метрах от дома. Дверь скрипит на ржавых петлях, гудение мух становится громче, и вот уже мне в лицо ударяет страшная вонь. Внутри едва хватает места для дыры в земле с двумя бетонными блоками по бокам для ног — передо мной традиционный китайский туалет для сидения на корточках. Ни унитаза, ни сливного бачка. Просто глубокая темная яма. «Всегда проверяй, нет ли там пауков или змей, — говорит мне мама — И обязательно посмотри вверх. Они могут упасть с потолка». Меня передергивает от одной лишь мысли о том, что змеи или пауки могут свалиться на меня сверху.

Я заканчиваю как можно быстрее и выбегаю обратно на яркий солнечный свет. Я жадно глотаю свежий воздух, и слезы обжигают мне глаза. Неужели мне придется рисковать своей жизнью каждый раз, когда я хожу в туалет? Я хочу домой — в нашу квартиру с балконом, кафельным полом и ванной и чистым туалетом.

Хотя остров Колоан является частью крошечной страны Макао и находится в двадцати минутах езды от города, он кажется другим миром. Наше новое жилище — это традиционный китайский фермерский дом, столетнее сооружение из гранитных блоков и самана[13], с балками на крыше из стволов сосен и черепичной крышей из белой и черной глины. В доме две большие комнаты. Но только одна из них пригодна для жилья — наша спальня с небольшим чердаком в дальней ее части. Остальная часть дома — в аварийном состоянии: стены осыпаются, крыша вся в прорехах — это обнаруживается во время первого же ливня.

Маленький навес снаружи дома — это «кухня» со встроенной бетонной столешницей и переносной походной плитой. Стирать приходится в пластиковом чане, наполняя его водой из колодца.

Отец говорит, что это место пустовало семь лет, с тех пор как владелец его покинул, чтобы переехать в двухэтажный дом, который построил неподалеку. Неудивительно, что он сдает его нам по дешевке — 500 патак в месяц, то есть примерно 80 долларов.

Приведя меня внутрь, мама Рути указывает на чердак в задней части спальни. «Я сплю там, наверху, но я не хочу, чтобы ты карабкалась по лестнице, это небезопасно», — говорит она мне. Шаткая бамбуковая лестница прислонена к краю открытой чердачной платформы. Перил нет. За цветастой простыней, которая разделяет чердак, стоит кровать мамы Эстер.

К этому моменту уже готов завтрак. Эстер приносит из уличной кухни большую дымящуюся кастрюлю с овсяными хлопьями. Дети толкаются вокруг складного стола в поисках табуреток, когда входит отец. Его брови нахмурены.

«Ребята, — говорит он, — пора серьезно поговорить». Его серьезный голос — это глубокий рык, на три октавы ниже его радостного, славящего Господа голоса.

«Мы прячемся от плохих людей, — начинает он. — Они хотят помешать нам трудиться во благо Господа. Мы не можем позволить им нас найти, поэтому очень важно, чтобы никто, включая ваших друзей в городе, не знал, где мы находимся».

Мне хочется спросить: кто эти плохие люди? Что они с нами сделают, если найдут? Но я не разжимаю губ. Я знаю, что происходит, когда христиан берут в плен. Обычно в библейских историях, которые нам каждый вечер читают перед сном, это пытки, смерть или львы.

После того, как речь отца окончена, мы молимся и молча едим, едва глядя друг на друга. Когда он сидит за столом, мы боимся шумно разговаривать, как обычно делаем, когда просто едим с мамой Рути или мамой Эстер.

В Макао мы часто завтракали одни или за нами присматривали другие члены Семьи, потому что у наших родителей есть очень важное дело — они редактируют и печатают Письма Мо, которые дедушка рассылает своим ученикам по всему миру. Все, что говорит дедушка, записывается на пленку его секретарем, который следует за ним с диктофоном и фиксирует все его мысли для Писем Мо и других публикаций Семьи. И потом расшифровки пересылают нашему отцу и матерям.