Монарх от Бога

Для Византии 904 год протекал спокойно. Он уже заканчивался, стояла глубокая осень. Держава ни с кем не воевала, никто на неё не собирался нападать, и потому Лев Мудрый мог себе позволить приступить к сочинению «Базилики», которое он и впрямь вынашивал. Так и случилось, что Лев Мудрый увлёкся сочинением. В эту пору он уделял мало внимания государственным делам, жил в мире творчества и любви к Зое-августе. Он никого не пускал в этот мир.

Однако всё тайное со временем становится явным, и во дворце Магнавр постепенно многое стало известно о таинственной жизни императора. Сложилось это по крупицам. Вдруг придворные вельможи и слуги заметили исчезновение из дворца племянницы патриарха. Сановники в секрете, служившие самому императору, вскоре узнали, скоро проведали, что каждую неделю он скрывался вечерами в розовом особняке патриарха и проводил там ночи, возвращаясь во дворец на рассвете. Евнух Гонгила давно стал целью, на которую были устремлены взоры всё тех же служителей в секрете. Так мало-помалу во дворце Магнавр утвердилось мнение, что император пребывает в порочной связи с Зоей, которую острые на язык дамы и вельможи прозвали Карбонопсиной. И как бы не произносилось придворными это прозвище, оно звучало оскорбительно.

О происках придворных, об их злословии вскоре от тех же служителей в секрете узнал император, и он принял жёсткие меры. Слишком рьяные хулительницы и хулители Зои были удалены из дворца, остальным же придворным Лев Мудрый сказал за полуденной трапезой просто:

- Вы, мои верные служители, помните одно: за каждое мерзкое слово о моей избраннице будете сурово наказаны.

Премьер-министр Астерий защитил придворных императора от его гнева и опалы:

- Божественный, все недостойные тобою наказаны, и мы их изгнали. Пусть твой гнев не изольётся на невиновных. Все мы чтим и любим тебя, и кто бы ни была твоя избранница, для нас она станет государыней.

- Я верю тебе, великий логофет дрома. А вам всем скажу одно: я не виноват, что меня преследует злой рок.

На этой трапезе было заложено почтительное отношение к будущей императрице.

У Зои подошло время родов. За три дня до появления на свет младенца роженицу по воле императора перевели во дворец. Сделано всё это было тайно. Лев Мудрый опасался сглаза и всего того, что могло причинить вред его избраннице и дитяти. Зою поместили в пурпурной опочивальне, где по многовековой традиции рождались багрянородные или порфироносные отпрыски - наследники тронов. К этому покою были поставлены верные телохранители, которыми распоряжался преданный императору евнух Гонгила. Он был горд таким доверием и оставался неусыпен в бдении днём и ночью. Казалось, он даже не спал в эти дни. Пищу, которую приносили Зое, сперва пробовал Гонгила, потом император. И только после этого она попадала на стол к роженице. Они готовы были на самопожертвование.

Принимать роды у Зои вызвалась придворная повитуха Анастасия. Ходили слухи, что она хорошо преуспела в ремесле, принимая всякие внебрачные роды.

Лев Мудрый знал Анастасию, но по своим соображениям не допустил её к Зое. И была найдена акушерка из простых горожанок по имени Вевея - верная. Её привели к императору, и он поговорил с нею с глазу на глаз. Вевея пришлась ему по душе. Она подкупала своей сердечностью, добротой и бескорыстием. Лев Мудрый сказал доброжелательной горожанке:

- Исполни свой долг по-божески, славная Вевея, и ты будешь жить при моём наследнике, ни в чём не нуждаясь, пока он не подрастёт.

- Я не обману, государь, тебя в твоих надеждах. Приму дитя и понянчу его, сколько сил хватит, - ответила Вевея.

Повитуха пришла в пурпурную опочивальню в полдень, накануне праздника Воздвижения честного и Животворящего Креста Господня. Опытная акушерка подумала, что середина первого осеннего месяца сентября - благодатное время для родов. К Зое привёл её сам император. Он шёл туда с волнением, какого никогда не испытывал, и Вевея это заметила. Она уловила его взгляд, когда он подошёл к Зое, и этот взгляд выразил все, что нужно было знать Вевее. Таким же взглядом одарила Льва Мудрого и Зоя: это были два любящих друг друга человека. И на душе у Вевеи стало спокойно. Порадовало её и то, что Зоя не лежала в постели, а была на ногах и ходила по просторной спальне. Знала Вевея, что движение роженицы до последнего часа облегчит ей роды.