Монарх. Под прицелом тьмы

Она действительно оказалась под одеялом полностью голая и… Поначалу Анна даже не поверила собственным глазам. Словно взаправду каким-то неимоверным способом переместилась в один из своих прошлых дней, проведённых в подвальных камерах Пансионата. Правда, тогда её догола никто не раздевал, но в подобные пыточные конструкции запирал. Как правило, связанные с ногами, чтобы она не могла ни встать, ни сесть, ни хотя бы согнуть коленки. И вот теперь опять. На этот раз от рук самого Монарха. Её вытянутые ноги были раздвинуты в стороны и удерживались на определённой ширине с помощью телескопической штанги из хромированного металла, которая, в свою очередь, была прикреплена к её щиколоткам при помощи широких стальных браслетов. И это не говоря о верёвках, которые тянулись всё от той же перекладины штанги к ножкам кровати в обе стороны и, судя по всему, были хорошо закреплены в нужных местах весьма профессиональными в таких вещах руками.

Неужели она и в самом деле рассчитывала, что Монарх не воспользуется столь идеальной для него возможностью отыграться на ней за её идиотскую попытку его убить? Правда, никаких аккумуляторов и проводов с зажимами для пыток током Анна поблизости так и не увидела. Впрочем, как и иных пыточных инструментов, аккуратно разложенных на ближайших столах или с другого края кровати.

Тем не менее, запаниковать всё же было с чего. Чем её тут же сразу и накрыло.

Наивно полагать, будто Монарх возьмёт и так просто ей всё спустит с рук?.. Она явно его с кем-то спутала.

— Я, так понимаю, по изначальному сценарию, ты должна была переспать со мной. И, судя по всему, мне это даже должно было понравиться.

Анна раскраснелась ещё сильней, поскольку мужчина теперь с едва обозначившимся в его взгляде интересом рассматривал её шикарное тело. Уже вообще ничем не прикрытое. Ни драгоценными бабочками, ни сексуальным кружевным бельём. Абсолютно голое… с оголённой до костей душой…

— Ни единого шрамика, ни имплантата. Хотя уверен, какие-то операции тебе всё-таки делали. Уж слишком совершенное тело. Даже слепит глаза. А кожа… Где прыщики или хотя бы царапинки?..

Он всё же это сделал. Дотронулся до её живота. Отчего Анна просто не могла не вздрогнуть и не всхлипнуть. А потом и задрожать, когда он повёл кончиками своих весьма опытных пальцев по её вдруг «проснувшейся» коже, рисуя слишком уж чувственные узоры, которые не способны повторить собственные руки. Такие исключительные прикосновения могут совершать только чужие руки. А может и одни единственные в своём роде. Руки Монарха.

— Судя по всему, в него вложили немало ресурсов, а я их с лихвой окупил. Да?

Он вдруг решил подняться повыше, не отнимая пальцев от её тела. Вначале по выступающим рёбрам, пока не задел упругий холмик идеального полушария груди.

Анна вновь несдержанно всхлипнула, поскольку просто не могла не вестись ни на его треклятую близость, ни на проникающий ей под кожу голос Монарха, ни, тем более, на его изучающие ласки. А когда он добрался до её соска и что-то сделал такое, из-за чего её плоть буквально заныла под его невесомыми прикосновениями, девушка и вовсе не сдержалась, тихо и немощно застонав. После чего несколько поздновато прикусив губу.

— П-пожалуйста… Я сделаю всё, что вы не захотите, но… Только не делайте мне больно. Я готова как и чем угодно искупить свою вину, но у меня не было другого выбора. У них моя сестра…

Похоже, её наконец-то прорвало. Причём в самый неожиданный для этого момент. Ведь ей хотелось до безумной трясучки, чтобы Монарх не останавливался. Чтобы и дальше делал с ней то, что делал сейчас — изучал её тело и ласкал. Почти пытал. Пытал сумасшедшими ласками.

— Ты могла признаться в этом едва ли не сразу. Ещё в машине. Или даже не дойдя до неё. Чего же ты так долго ждала? Или реально понадеялась, что сумеешь перерезать мне глотку?

Господи, как можно вообще говорить о таких вещах настолько безучастным ко всему голосом и продолжать ласкать ей грудь. Точнее сосок, от которого теперь, казалось вглубь тела разносились эрогенные приливы острого возбуждения, вонзающиеся в её ничем не прикрытый клитор и в скрытую глубинную интимную плоть жгучими разрядами вожделенной похоти. Как она ещё не начала извивать и не умолять о большем.

Вернее, она уже попыталась умолять, хотя и немного о другом.

— Я просто запуталась… — немощный всхлип и едва ли от искреннего сожаления. — Мне казалось, они следили за мной даже там. Я все последние годы прожила с этим ужасным ощущением. Ощущением, как за мной наблюдают. Денно и нощно. Все двадцать четыре часа в сутки. Я сама до конца не понимала для чего и зачем это сделала… А может…