Монархическая государственность

* Английские тред-юнионы избегают признания себя юридическими лицами даже внутри страны, и именно потому, говорят известные Сидней и Беатриса Вебб, что признание тред-юниона юридическим лицом "дало бы возможность каждому недовольному члену или считающему себя обиженным постороннему лицу привлекать тред-юнион к судебной ответственности". ("Теория и практика английского тред-юнионизма", т. II, стр. 435).

Развитие таких отношений и чувств, конечно, подготовило бы разрушение человеческих обществ, которые бы стали уже невозможны иначе, как в виде социалистического рабства, насильственным сплочением заменяющего действия угасшей нравственной солидарности. А между тем такая ненормальная разъединенность происходит только вследствие бездействия интегрирующих государственных сил.

Зародыши солидарности имеются повсюду, не только между различными слоями рабочих, но даже между самими рабочими и хозяевами. Эти ростки солидарности пробиваются даже при бездействии государства в тех случаях, когда заинтересованные стороны пробуют заменить борьбу соглашением. История профессионального рабочего объединения богата поучительными попытками найти способы соглашения рабочих с хозяевами. Таковы различные системы "камер соглашения" и третейского суда *. Эти попытки нередко давали превосходные результаты и на многие десятки лет водворяли социальное примирение в очагах ожесточенной борьбы, стачек, забастовок и поголовных расчетов...

* Их подробно обрисовывает, между прочим, Г. А. Зотов в своей прекрасной книге "Соглашение и третейский суд между предпринимателями и рабочими в английской крупной промышленности", СПб, 1902 г. Г. А. Зотов, если не ошибаюсь, сам фабрикант Владимирской губернии, а предмет исследования изучал в Англии не только теоретически, но и личными исследованиями. Его мнения для России поэтому особенно авторитетны.

 Отмечу характеристическое обстоятельство, что социальный мир, как показала практика, достигается именно не арифметическим подсчетом сил и голосов (как делает партийная практика общегражданской теории), а отысканием удобоприемлемого обеим сторонам соглашения.

Один из замечательнейших деятелей этого движения сам фабрикант, Мунделла, прекрасно описывает один такой случай. Во время жестокого периода стачек хозяева решились было прогнать всех рабочих, чтобы лишить стачечников помощи от работающих товарищей и привести рабочих к повиновению. "Мы знали, что это значит, - говорит Мунделла, - это значило выбросить на улицу все население. Нам опротивело все это, и некоторым из нас пришла в голову мысль испробовать лучшие средства..." Отсюда и возникли камеры соглашения. Первоначально в камере по привычке пытались решать и достигать мира большинством голосов, из чего выходила лишь новая борьба и вражда. Наконец, говорит Мунделла, "мы сказали себе: не будем больше считать голосов. Попытаемся достигать соглашения, и мы действительно всегда его достигали..." У них было решение совсем не прибегать к баллотировке, а доходить до единогласного соглашения всех представителей хозяев и рабочих. Этот характерный образчик того, в чем разгадка задачи социального мира: в искании справедливости.

Другое характерное обстоятельство в истории классовой борьбы и профессиональной организации ХIX века состоит в обнаружении фиктивности теории свободы, как основы организации. Это нетрудно было бы предвидеть и теоретически (см. "Монархическая Государственность" часть 1-я). Построение общества на принципе "свободы" невозможно, и совершенство социального строя состоит лишь в том, чтобы скрепляющее его принуждение не переходило границ и оставляло достаточное место свободе, как элементу развития личной силы.

История борьбы промышленных классов в XIX веке явилась всецело подтверждением этого. Юридическая свобода труда постоянно оказывалась фикцией: социальные силы ее отрицали. Рабочие ничем не могли быть удержаны от насилия и принуждения не только в отношении членов своих организаций, но и в отношении тех, которые не хотели к ним примыкать. То же самое должно сказать и относительно хозяев. Таким образом, государство "общегражданского строя", отрекшись от своей обязанности регулировать действие социальных сил, этим лишь вынудило социальные силы делать нелегально, с крайней жестокостью, произволом и пристрастием то, что должно бы было совершать беспристрастно и планомерно само государство.