Монархическая государственность

"Когда бюрократия, - говорит он, - успеет оградить себя от надзора, она характеризуется четырьмя главными отрицательными свойствами: она рассматривает и решает всякое дело не с точки зрения пользы государственной, а с точки зрения того поста, на котором ей досталось данное дело в руки; во-вторых, она постоянно заботится и изощряет свои способности и изобретательность в том, чтобы в каждом деле отклонить от себя в нем ответственность; для этого, в-третьих, она изощряется в придумывании способов обхода законов и установлений, чтобы, например, направить дело помимо установленных учреждений, заручиться предрешением дела, совсем отклонить от себя дело, затянуть его перепиской с другими ведомствами и т. п. В-четвертых, она направляет свои способности, знания и таланты не к достижению наиболее полезного для народа и государства способа окончательного разрешения дела, а к выставлению его сегодня в одном свете и направлении, а завтра в другом, смотря по меняющимся вкусам меняющегося начальства, причем достигает виртуозности в балансировании взглядами на дело и в придумывании компромиссов, откладывающих полное разрешение его".

"Стараясь сбросить с себя ответственность или обойти законы, представители бюрократии охотно доводят дело до Верховной власти, подписью которой часто и покрывается то, что ответственная власть должна была бы исполнить сама. Все это ведет к тому, что никакая власть, уже не действует самостоятельно за свой страх и совесть... Отсюда неимоверная волокита в делах. Явилось множество способов и приемов, вошедших в плоть и кровь бюрократии, как, например, канцелярская отписка, разные препирательства о подведомственности дела и всякая ненужная переписка, чтобы только столкнуть с себя дело или ответственность, заставив дело скитаться годами без результата по канцеляриям. При таких условиях кто же считается "талантливым" чиновником? Тот, который всего изобретательнее в лабиринте способов свалить с себя на начальство дело или по крайней мере ответственность за принятую меру на других, если бы даже для этого потребовалось вовлечь в эту ответственность самого монарха, прикрывшись его санкцией..."

"Одно из вреднейших последствий этого то, что при таких условиях часто нельзя в мероприятиях правительства разобрать, докуда вовлечена в них власть монарха, где кончается она и начинается власть правителя? Отсюда невозможность гласности и представления публичного обсуждения действий правительства..."

"С другой стороны, последствием ослабевшей ответственности является усиливающееся хищение... Виновных в большинстве случаев не оказывается, и редко кто несет ответственность за свои действия".

Современная постановка министерской власти не редко характеризуется как "расхищение Верховной власти". Это "расхищение Верховной власти правителями" приводит, по выводу П. Н. Семенова, "к худшей из форм управления, к подобию олигархии, да еще и не самостоятельной, из известных постоянных лиц, а из случайных и часто меняющихся, где фактически правящие олигархи, получив власть, укрываются, однако, где и когда им нужно, за верховной властью, черпая в ее санкции безответственность для себя и этим компрометируя ее".

Таково положение на высшей ступени лестницы всевластной бюрократии. А что получается снизу? Каждый низший чин, по правилу, должен принимать приказания от поставленного над ним старшего и исполнять их в точности... И вот являются сценки "управления" вроде набросанных г. Шараповым в его переписке с редактором "Гражданина" князем В. Мещерским, в результате которых "человек с высшим образованием, полный всяких либеральных принципов, сначала мирится со сделками с совестью, знакомится с угодничеством, отравляется ложью, затем втягивается и развращается, становясь почти поэтом бюрократического творчества" *.

* "Позвольте привести пример. Важная правительственная комиссия из больших чиновников, почти сановников. Делопроизводитель новичок, взятый "для освежения воздуха", толковый, честный, одушевленный желанием послужить Родине. Дело идет о крупном и безобразном хищении в одном ведомстве, несколько превосходительств коего сидят в комиссии. На первом же заседании вся грязь всплывает наружу. Журнал составлен образцово. Председатель одобряет, но качает головой:

- Что вы, ваше пр-во?

- Молоды вы очень... Ну что же? Ничего. Пошлите для подписи членам.

Журнал идет к одному из членов того ведомства, где учинено хищение, самому главному. Возвращается в таком виде: вся запись делопроизводителя перечеркнута, рядом пришит новый лист, и на нем написано нечто совершенно противоположное тому, что говорилось. Бежит делопроизводитель к председателю. Тот улыбается:

- Ага! Ну, так и есть!

- Ваше пр-во, да ведь это же подлог?

- Такие слова не употребляются, милейший, - смеется тот. - Это "исправление редакции". У нас иначе не делается.

- Ну а как же дальше? Ведь и другие записи теряют смысл.

- Да ведь журнал ко всем будет послан. Все и исправят.