Монаший капюшон (Хроники брата Кадфаэля - 3)

Да, молодым понять это трудно, почти невозможно. Паренек ведь доверял Меуригу, был привязан к нему, и отголоски этого чувства сохранились даже сейчас, несмотря на ужас и отвращение, которые внушал Эдвину убийца.

- Я не уступил бы ему Малийли без борьбы, - убежденно продолжал паренек, желавший быть честным до конца, - но если бы он все-таки взял верх, я не затаил бы против него злобы. А если бы победил я... Не знаю... мне кажется, он никогда бы не смог примириться с потерей. Но как бы там ни было, я все равно рад, что ему удалось скрыться. Может, это и плохо, но ничего не могу с собой поделать, я рад.

"Может это и впрямь плохо, - подумал Кадфаэль, - но не ты один этому рад". Правда, говорить об этом монах не стал.

- Брат Кадфаэль... Когда мы вернемся домой, в Малийли, я хочу навестить Ифора, сына Моргана. Помнишь, он ведь поцеловал меня на прощанье. Может, я хоть в чем-то смогу заменить ему внука.

"Слава Богу, что я не стал подталкивать его к этому, - искренне порадовался Кадфаэль. - Молодые, они ведь больше всего на свете терпеть не могут, когда старшие требуют от них добрых дел, особенно если уже сами до этого додумались, без чужих советов".

- Это ты очень хорошо придумал, - промолвил монах с теплотой в голосе, - Ифор будет тебе рад. Но если надумаешь захватить с собой Эдви, лучше сразу скажи старику, как вас различать, - глаза-то у него небось не такие острые, как у меня.

В ответ приятели ухмыльнулись, а Эдви сказал:

- С Эдвина еще причитается за ту трепку, которую задал мне сержант, да и за ночку, что я скоротал в аббатской темнице. Так что, думаю, в Малийли меня всегда будут встречать как желанного гостя!

- А я, - шутливо запротестовал Эдвин, - две ночи промаялся в гораздо худшем месте.

- Ты? Да на тебе ни царапины не было! Ты там как сыр в масле катался под присмотром Хью Берингара!

Не долго думая, Эдвин ловко ткнул племянника в живот, а тот моментально подставил дядюшке подножку, и оба со смехом покатились по полу. Некоторое время Кадфаэль терпеливо смотрел на их возню, а потом ухватил забияк за густые, курчавые вихры и растащил в стороны. Оба тут же, как ни в чем не бывало, вскочили на ноги, широко улыбаясь, но вид у озорников был далеко не такой, как прежде.

- Ну и парочка, не приведи Господи, - Ифор, сын Моргана, еще хлебнет с вами горя, - пробурчал Кадфаэль, впрочем вполне добродушно. - Эдвин, ты ведь теперь важная птица, владелец манора, или станешь им, как только в лета войдешь. Тебе не мешало бы кое-чему поучиться, в том числе и вести себя соответственно. Разве такой пример должен дядюшка подавать племяннику?

Эдвин тем временем отряхнулся, выпрямился и, глядя на Кадфаэля, с неожиданной серьезностью произнес:

- Ты прав, я и сам думал о своих новых обязанностях. Я еще мало что знаю, и мне многому предстоит учиться, но я сказал лорду аббату... Мне это не нравится, и никогда не нравилось, что мой отчим затеял тяжбу с Эльфриком и сделал сына свободного человека своим вилланом. Вот я и спросил у аббата, могу ли я отпустить человека на волю прямо сейчас, или надо дожидаться совершеннолетия и вступления во владение манором. А лорд аббат ответил, что при желании это можно сделать, и он мне в этом поспособствует. Понимаешь, мне кажется, что Эльфрик и Олдит...

- Э, да я ему сто раз говорил, - вмешался Эдви, который, встряхнувшись точно зверек, развалился на лавке, - что Олдит и Эльфрик влюблены друг в друга по уши, и как только Эльфрика признают свободным, они, конечно, поженятся. А этот Эльфрик - толковый малый, он даже грамоту знает. Вот из кого получится дельный управляющий для Малийли, когда аббатство передаст манор Эдвину.

- Ты? Мне? Сто раз говорил? Будто я и без тебя не знал, что он ей нравится, хоть Эльфрик никогда не признавался ей в любви. И что ты вообще можешь понимать в манорах и управляющих - ты и плотничать-то еще не выучился!

- Да уж всяко побольше тебя, тоже мне лорд выискался!

Приятели снова принялись за свое: обхватив друг друга, они барахтались, словно медвежата. Эдви тягал Эдвина за густую каштановую шевелюру, а тот щекотал его под ребрами, так что Эдви заходился от смеха.

Кадфаэль сгреб парочку в охапку и оттащил к двери.

- А ну выметайтесь! Подыщите более подходящее местечко для своих дурацких забав. По мне, так медвежья берлога вам лучше всего подойдет.

Монах и сам почувствовал, что повел себя как отец, ворчливо выговаривающий своим детям, и, несмотря на нарочито суровый тон, в голосе его прозвучала любовь и гордость за этих проказников.

На пороге приятели оторвались друг от друга и обернулись к Кадфаэлю: на лицах их сияли улыбки. Тут Эдвин вспомнил наказ матери и заговорил торопливо и смущенно, оттого что чуть не забыл о ее поручении:

- Брат Кадфаэль, пожалуйста, навести мою матушку, прежде чем мы уедем. Ты придешь, правда? Она очень просит!

- Приду, - отозвался Кадфаэль. Отказать в этой просьбе он был не в силах. - Приду обязательно!