Монашка и дракон

Его слова услышали, и взгляды многих гостей обратились ко мне. Я призвала на помощь всю свою выдержку и стояла возле кресла дракона ровно, не горбясь, глядя в стену, будто меня совершенно не касалось все, что здесь происходит.

— Цитатник? — вполголоса спросил кто-то.

— Из монастырской библиотеки! — добавил Дилан, захохотал, поперхнулся и потянулся к бокалу, чтобы запить вином.

— Это монахиня? — показалось кому-то с пьяных глаз.

— Она же не в куколе, — поправили его. — Это нищенка.

Но веселья среди гостей поубавилось. Многие присмирели, словно были застигнуты за совершением непотребных дел, многим срочно понадобилось выйти.

Гидеон наблюдал за этим невозмутимо, а потом заговорил с лордом Дженеталем:

— Продолжим нашу беседу, любезный Эмиас. Опять скажу, что нельзя слишком баловать женщин, они садятся на шею и становятся сварливы, как сто старух. А ты слишком ей потакаешь, и это нехорошо потому что… — и тут он вскинул указательный палец, совсем как мать-настоятельница.

— Досада, стыд и срам большой, когда жена будет преобладать над своим мужем. Книга Премудрости, глава двадцать пятая, стих двадцать четвертый, — сказала я даже прежде, чем сообразила, что к чему.

— Моя жена — достойная женщина, — я увидела, что лорд Дженеталь сдерживает гнев, опасаясь открыто высказать недовольство дракону, а тот наслаждался, поучая. И, наверное, ждал, чтобы лорд вспылил.

— Не бывает достойных женщин, — говорил он доверительно, но глаза горели опасным огнем, — у них нет души. Ведь всем известно, что мужчина был сотворен из глины, и в него вдохнули божественную душу, а женщину сделали из кости, и души ей уже не досталось. Поэтому женщина всегда будет ниже мужчины и ей нельзя давать слишком высокое место. Пусть сидит себе тихонько у стены, и глаза в пол, — он указал на своих конкубин, сразу присмиревших, — потому что… — он опять вскинул палец.

Теперь я поняла его игру, и разозлилась еще больше лорда Дженеталя, которого убеждали в недостойности его жены, а он, видимо, был очень к ней привязан.

— Наклонность женщины к блуду узнается по поднятию век и бровей ее, — процитировала я сквозь зубы. — Книга Премудрости, двадцать шестая глава, одиннадцатый стих.

Лорд Дженеталь так и уставился на меня, а дракон довольно откинулся на спинку кресла.

В это время к столу подошла Ингунда. Сегодня она была ослепительна, как солнце — в золотистой парче, золотом венце. Увешанная ожерельями, браслетами и кольцами, как новогоднее дерево подношениями. Она заметила, что бокал милорда Гидеона опустел, и принесла кувшин с вином.

— Это фалернское, очень крепкое, господин, — сказала она с подобострастным поклоном, — не пейте слишком много, иначе ослабеете.

— Зачем тогда принесла? — дракон подставил бокал, и Ингунда наполнила его до краев темно-красным вином. — Вообще-то, я не звал тебя, и не надо вмешиваться в мою беседу с гостями. Иди за свой стол и не беспокой больше.

Красивое лицо старшей конкубины омрачилось, она не осмелилась возразить маркграфу, но зато посмотрела на меня — с такой откровенной злобой, что убила бы взглядом, если могла.

— Глупая баба испортила веселье одним своим видом, — сказал дракон, когда она удалилась.

— Злость жены изменяет ее лицо, и оно становится мрачным, как у медведя, — сказала я громко, — сядет муж ее среди друзей своих… и горько вздыхает. Книга премудрости, глава двадцать пятая, стих двадцатый.

Лорд Дженеталь хихикнул, но тут же сделал вид, что занят разрезанием куска мяса на своей тарелке.

— Это что за новости? — милорд Гидеон посмотрел на меня, прищурившись. — Разве я разрешал тебе говорить?

Я не ответила и опять уставилась в стену.

— Похоже, ты открыл в цитатнике не ту страницу, брат, — сказал Дилан со смешком. — А может, пора стряхнуть с него пыль? Не слишком ли долго он пролежал на монастырской полке?

Эти двусмысленные слова испугали меня, и я невольно отступила от кресла.

— Куда пошла? — сказал дракон негромко, но как будто прибил мои башмаки гвоздями к полу. — Разве не сказано, что скверна и гибель исходят от женщин? Как там у Екклесиаста? Что женщина — горше смерти?.. — он поднял голову, тяжело посмотрев на меня.

— Но еще сказано, что добродетельная жена — венец для мужа своего, разумная — от небес, любезная — для услады, кроткая — божественный подарок… — зачитала я наизусть, стараясь говорить не слишком торопливо, чтобы не показать своего страха.

Лорд Дженеталь, слушая меня, еле заметно кивал, наверное, ему казалось, что все это относится к его супруге.

— А что же не закончила? — усмехнулся дракон, опершись о подлокотник, чтобы быть ближе ко мне. — Как там дальше? «А наказанной жене — нет цены».

— Благовоспитанной! — выпалила я. — Это слово имеет два значения на божественном языке!

— Откуда знаешь, какое из значений верное? — не остался в долгу дракон. — Жена должна бояться мужа…

Он вскинул указательный палец, и я послушно произнесла:

— Жена да убоится мужа своего. Послание к Ефесянам, глава пятая, стих тридцать третий.

— Правильно, так и должно быть, — дракон кивнул и вдруг с оглушительным стуком опустил кубок на стол.