Монашка и дракон

Я пощупала сквозь мешок — и в самом деле, книги. В любой другой день меня бы обрадовала возможность стать обладательницей таких сокровищ, но сегодня я только равнодушно поблагодарила монахиню. Она обиженно надула губы, но больше со мной не заговаривала и вернулась к сестрам.

Раздался звонкий голос рога, и караван двинулся. Я схватилась за борт, потому что повозку тут же подбросило на кочке.

Это путешествие мне суждено было запомнить, как одно из самых мучительных. Всякий раз, когда к повозке подъезжали рыцари, чтобы поглазеть на меня, я испытывала стыд и ужас, а когда мимо проезжал дракон, имевший обыкновение каждые два часа осматривать караван от головы до хвоста, я испытывала самую настоящую панику.

Первую ночь я опять не смогла уснуть — сидела в уголке палатки, где расположились дракон и его брат, и старалась слиться с кожаным пологом. Но нападать на меня никто не собирался, драконы, словно позабыли обо мне — поужинали сухим пайком, поделившись со мной хлебом, сыром и изюмом, а потом завалились спать. Дважды за ночь старший дракон выходил из палатки, и я слышала его голос — он проверял караульные посты, а младший дракон за всю ночь даже не пошевелился, только храпел.

То же повторилось и во вторую ночь, и в третью. Маркграф словно позабыл обо мне. Похоже, у него доставало в дороге развлечений и без цитатника.

На третий день мы прибыли к жилищу драконов. Я уже знала, что замок называется Гранд-Мелюз, и что он находится на острове посреди реки, но лишь увидев его, осознала, что замок и в самом деле — гранд, огромный.

Синие крыши отражались в гладкой водной поверхности, три башни с узкими бойницами грозно возвышались над крепостными стенами. В четвертый угол так и просилась четвертая башня, но эта сторона была пустой, отчего замок казался недостроенным. Нас ждали, и мост был уже опущен. Подъезжая к воротам, я увидела каменный барельеф на самом верху — старинный, в щербинах от ветра и солнца. Он изображал странную фигуру — женщину от макушки до пояса, и змею от пояса до кончика извивающегося хвоста. Перепончатые крылья, как у летучей мыши, были обозначены за плечами фигуры, а упругие кольца распущенных локонов вились, как скопище змей. Лицо ее, с грубо высеченными чертами, казалось улыбчиво-безмятежным, и именно это выражение безмятежности пугало больше всего.

— Это моя прародительница, ее звали Мелюзина, — произнес вдруг маркграф Гидеон, незаметно подъехав к повозке, в которой я устроилась. — Она построила этот замок. Посредством колдовства. Милая женщина, верно?

Я отшатнулась от него, как от прокаженного, и лицо мое совершенно ясно отобразило отношение к «милой» женщине — я испытала страх, самый настоящий ужас, и дракон, захохотав, подхлестнул коня, заставляя его умчаться вперед.

Дилан де Венатур направил коня следом за братом, бросив на меня темный, презрительный взгляд.

Повозка въехала во двор замка последней, и позади со скрипом опустилась решетка. Я оглянулась, с отчаянием и тоской посмотрев на алые кроны кленов, растущих по берегам рек. Теперь мне и вправду не было пути обратно. Забрав мешок с книгами, я неуклюже выбралась из повозки, путаясь в подоле платья.

Рыцарей и господ встречали слуги, и на меня никто не обратил внимания. К маркграфу бросились три очень красивые женщины, одетые богато и нарядно. Шелковые платья ярких оттенков, золотые шнуры и булавки, ожерелья с драгоценными камнями — женщины так и сияли красотой и богатством.

[1] Перефраз высказывания из Екклесиаста (гл. 9, ст. 4)

5. Замок и змеи (часть вторая)

Две женщины были очень похожи — с золотистыми волосами, заплетенными в толстые косы, голубоглазые, пухлогубые, пышнобедрые, руки у них были белые и холеные, непривычные к работе. Казавшаяся на вид постарше, поднесла маркграфу чашу с вином и хлебец. Он принял благосклонно, выпил и закусил, а потом спрыгнул с коня, привычно бросая поводья слуге.

— Ингунда, — дракон небрежно погладил по щеке женщину, поднесшую ему вино и хлеб, — я привез там монашку, позаботься о ней.

Госпожа Ингунда повернулась к воротам, соизволив заметить меня. Я поклонилась, но успела заметить, как голубые глаза стали неприязненными.

— Куда велишь определить ее, господин? — спросила она, оборачиваясь к Гидеону. — На кухню или в часовню, или в другое место?

— Пока не пристраивай ее к работе, — сказал дракон, не глядя на меня. — Посели ее в комнате со змеями.

— В комнату со змеями? — спросила вторая белокурая дама, вскинув брови.

— А тебе никто слова не давал, — осадил ее дракон и подошел к третьей даме, легко поцеловав ее в лоб. — Как ты жила, Нантиль?

— Благодарю, господин, все хорошо, — ответила она, кланяясь и не смея поднять на него глаз.

Она была самая молодая, темноволосая, с тонкими чертами и смуглой кожей. Я обратила внимание на ее руки — не слишком ухожены, как будто она лишь недавно избавилась от тяжелой работы. Пальцы сильные, натруженные.

— Тебе подарок, — сказал Гидеон и кивнул кому-то из слуг.