Монашка к завтраку

После месяца мучительных колебаний Дик (в нем взяла верх английская практичность) нашел замечательное компромиссное решение. Он начал работать над системой Синтетической философии и одновременно устроился в издание «Уикли интернэшнл», вклад в процветание которого вносил и статьями, и деньгами. И побежали недели – радостные, прибыльные. Секрет счастья в том, что нужно найти работу по душе, и Дик трудился с невероятным усердием. А по ночам не знающая устали Перл Беллер выдавала очередную порцию в пять тысяч слов, чем обеспечивала безбедное существование не только Дику, но и всему «Уикли интернэшнл». Эти месяцы стали, пожалуй, самыми безоблачными в его жизни. У Дика были друзья, деньги, свобода, работа спорилась. Особым, неожиданным счастьем оказалось сближение с Миллисентой. Раньше ему не удавалось ладить с сестрой настолько хорошо.

На третий год учебы Дика в Оксфорде туда в качестве студентки колледжа святого Мунго приехала Миллисента. Она превратилась в очень деятельную и очень умную молодую женщину, которую к тому же отличала весьма привлекательная внешность. Миллисента, по-мальчишески худая, обладала необыкновенным природным изяществом, которое пыталась скрыть под маской суховатых манер, но оно все равно прорывалось в грациозных жестах и движениях, заставляя сердца окружающих замирать от неподдельного восхищения.

Как необъезженная кобылица,
Шалить она любила и резвиться.
Пряма, что мачта, и гибка, что трость,
Была она[41].

Кстати, Чосер умел мастерски подметить не только красоту юности, но и гноящиеся язвы, и ноздри, поросшие щетиной, и красные рожи толстяков, погрязших в грехе[42].

Не успела Миллисента начать учебу в колледже св. Мунго, как о ней заговорили. Молодые особы со второго и третьего курса могли сколько угодно морщиться, глядя на самоуверенную новенькую, и негодовать, что желторотая нахалка совершенно не проявляет к ним должного пиетета, – Миллисента не обращала на них ни малейшего внимания. Она основала несколько новых обществ и оживила деятельность старых, где за чашкой какао обсуждалось все на свете, с азартом играла в хоккей и ужасающе много трудилась. И, конечно, очень скоро с мнением Миллисенты стали считаться, ее зауважали.

В начале пятого семестра девушка организовала знаменитую общую забастовку студентов, которая вынудила руководство колледжа ослабить кое-какие наиболее деспотичные и устаревшие правила, ограничивавшие свободу учащихся. Именно Миллисента от лица бастующих отправилась на переговоры с директрисой колледжа, грозной мисс Проссер. Грозная мисс Проссер хмуро взглянула на нее и пригласила садиться. Миллисента села и смело обратилась к директрисе с краткой, но емкой речью, в которой раскритиковала основные принципы дисциплинарной системы колледжа св. Мунго.

– Ваши представления, – убеждала она директрису, – в корне неправильны. Они наносят оскорбление всему женскому полу. И совершенно неадекватны! Вы исходите из убеждения, что все студентки постоянно находятся в состоянии сексуального возбуждения, а потому, стоит нас хоть на мгновение оставить без присмотра, как мы тут же кинемся воплощать наши мечты в реальность. Мне стыдно даже произносить такие отвратительные вещи! В конце концов, мисс Проссер, мы разумные студентки колледжа, а не сумасшедшие нимфоманки из психиатрической лечебницы!

Первый раз за все годы службы директрисе пришлось признать свое поражение. Руководство колледжа пошло на уступки, очень осторожно и всего в паре пунктов, но непоколебимые принципы удалось пошатнуть. И это было, как подчеркивала Миллисента, самое главное.

Во время учебы в Кантелупском колледже Дик часто виделся с сестрой. А после получения диплома наведывался к ней раз в две недели. Взаимная отчужденность нередко отравляет общение внутри семьи. Долгие годы между Диком и Миллисентой упорно воздвигалась невидимая стена, и теперь она начала исчезать: брат и сестра стали лучшими друзьями.

– Знаешь, Дик, сейчас ты мне нравишься гораздо больше, – однажды призналась Миллисента, когда они после долгой прогулки прощались у ворот колледжа.

Он снял шляпу и шутливо поклонился.

– Дорогая сестра, спешу ответить взаимностью. Более того, ты заслужила мое уважение и восхищение, представляешь?

Девушка присела в реверансе, и они оба расхохотались. Дика и Миллисенту переполняло счастье.

VI

– Что за жизнь, – устало вздохнул Дик, когда поезд отъехал от платформы Юстонского вокзала[43].

«Неплохая жизнь», – подумала Миллисента.

– Сил никаких нет. Я совершенно дезерантирован, – проговорил он.

Слово «дезерантирован» Дик придумал, переиначив французское «'ereint'e»[44]. Ему нравилось сочинять неологизмы. Друзьям приходилось осваивать эти словечки, чтобы лучше понимать Дика в ходе частной беседы.