Монастырь и кошка

В начале 90-х, когда весь жизненный уклад в России подвергся злой и мало кому понятной реформации, попросту говоря, все полетело в тар-тарары, Иван Хмельнин оказался без работы в родном Нижнем Новгороде и шатался по городу, разглядывая на столбах броские листочки с манящими предложениями стабильного и высокого заработка. Опыт столкновения с мошенниками – работодателями у Ивана Сергеевича был, а потому, внимательно вчитываясь в текст объявлений, он старался заглянуть между строк, туда, где могла всплыть оборотная сторона манящей рекламы. Так и не найдя на уличных столбах ничего достойного внимания, он купил в киоске газету и вдруг увидел на первой полосе шикарную рекламу вновь организованного в городе печатного издания под названием «НЭП» (новая экономическая политика). Судя по концепции, изложенной в виде сжатых тезисов, новая газета была в чистом виде коммерческим предприятием. Срочно требовались журналисты, агенты, а также заместитель редактора по размещению реклам.

Зарплаты обещались умопомрачительные. Хмельнин задумался. «Кажется, мои способности красиво излагать свои мысли не пропадут даром», – мелькнуло у него в голове. – «Да и голод, как верно заметил народ, совсем не тетка».

Утром следующего дня аккуратно выбритый, в белоснежной, накрахмаленной до хруста рубашке и черном галстуке, с кожаным кейсом в руке, он отправился по указанному адресу. Редакция располагалась в переулке Кожевенном, в центре города, рядом с Кремлем, и уже одно это обстоятельство вызывало доверие к «НЭПу». Хмельнин без труда отыскал нужный дом, – это было старинное купеческое здание из красно – бурого кирпича, – и в недоумении пред ним остановился, не находя предполагаемой солидной вывески редакции газеты. Заметив вышедшую из подъезда старушку, он окликнул ее и, извинившись, поинтересовался, не знает ли она, где находится редакция новой газеты «НЭП»? Немного подумав, та ответила, что видела, как на днях какие-то прилично одетые молодые люди заносили оборудование в цокольное помещение дома, и что, вероятно, там и находится редакция газеты.

Воспрянув духом, Хмельнин вошел в сырой, пропахший плесенью и кошачьими испражнениями подъезд старого, давно не ремонтировавшегося дома. Над дверью, ведущей в полуподвальный этаж, висела бумажка, на которой бледными компьютерными буквами было выведено: «Редакция газеты «НЭП». Хмельнин озадаченно поглядел на дверь, недоумевая, как в таком обшарпанном помещении может находиться тот райский уголок новой экономической политики, где обещались сумасшедшие по тем временам зарплаты, но прогнал от себя сомнения и уверенно распахнул дверь в новый экономический мир. В нос ударило запахом сырости и мышатины. Хмельнин оказался в полутьме крутой лестницы с выщербленными ступеньками, ведущими в мрачный полуподвал. Не задавая себе лишних вопросов и думая только о цифрах с большим количеством нулей предлагаемого заработка, Иван Сергеевич спустился вниз.

Редакция размещалась в просторной комнате, дневной свет в которую проникал сквозь нижнюю половину пыльного зарешеченного окна. В комнате находилось несколько столов с компьютерами, за которыми сидели молодые женщины и, очевидно, занимались своей работой. Главный редактор должен был подойти с минуты на минуту, и Хмельнина попросили подождать в большом мягком кожаном кресле, предназначенном, вероятно, для гостей и клиентов. Хмельнин осмотрел помещение редакции. Черные прокопченные потолки с обвалившейся кое-где штукатуркой; грубо окрашенные в темно-зеленую краску стены; большие бородатые паутины с засохшими насекомыми; тусклый свет, пытающийся пробить с улицы сквозь запыленное окно, – все это наводило гостя на не слишком благодушные мысли. Почти сразу Хмельнин обратил особенное внимание на две очень странные вещи. В редакции, в которой работали одни женщины, причем весьма молодые и миловидные, стоял удушливый запах «Тройного» одеколона. Запах был до того едкий, что, казалось, будто ведрами этого одеколона тут каждое утро моют полы. Второй вещью, бросающейся в глаза своей странностью, было то, что все женщины, несмотря на жаркий июль и духоту в редакции, были одеты в плотные, обтягивающие джинсы и кроссовки, точно они были не журналистками, а игроками одой женской футбольной команды. Лица у всех были сосредоточенными, а тонкие пальчики ловко бегали по клавиатурам, – значит, работа кипела. Это несколько взбодрило Хмельнина. Взбодрила его также и шуточная надпись на листке бумаги, висящем над пустующим креслом главного редактора: «Споры за работой мешают работе спориться».

Вскоре Хмельнин начал понимать причину двух странностей редакции «НЭПа». Минут через пять сидения в кресле он вдруг почувствовал, что у него подозрительно чешутся ноги. Первой его мыслью было то, что от едкого запаха одеколона у него началась аллергия, однако вскоре он почувствовал, что его кто-то покусывает.

Заметив, что гость, краснея от стыда, лезет рукой чесать правую голень, одна из женщин, сидевшая к нему поближе, доверительно шепнула: