Монастырь и тюрьма. Места заключения в Западной Европе и в России от Средневековья до модерна

Изучение многообразного источникового материала (в первую очередь карт-схем населенного пункта и документальных источников) позволяет говорить о том, что в середине XVIII столетия в Екатеринбурге было несколько тюрем, имевших различное функциональное назначение. Следует упомянуть, что отметки о тюремных зданиях практически не находят отражения в планах-схемах города. По всей видимости, авторы планов, современники описываемых событий, либо не считали важным обращать особое внимание на эти сооружения, либо не отмечали их из соображений безопасности. В ряде случаев определение местонахождения тюрьмы или колодничьей оказывается невозможным ввиду расхождений между легендой карты-схемы и нумерацией объектов на ней. Тем не менее время от времени мы можем встретить отдельные упоминания и указания на места содержания арестантов и заключенных643. В целом документы середины XVIII века позволяют говорить о существовании на территории завода-крепости как минимум трех мест, где могли содержать арестантов и заключенных. Ими были гауптвахта и тюрьмы в городовом и Заречном тынах644. Такое количество тюремных зданий отличало Екатеринбург от многих других провинциальных городов Российской империи.

УСЛОВИЯ СОДЕРЖАНИЯ ЗАКЛЮЧЕННЫХ

Каким образом осуществлялось финансирование жизни колодников? Практически все находившиеся в местах заключения направлялись на работы, за что получали по три копейки в день645. Много этого или мало? В середине XVIII века на рынке Екатеринбурга пуд ржаной муки стоил от шести с половиной до семи копеек, пуд ячневой крупы – от 13 до 15 копеек, пуд овса – от трех до четырех с половиной копеек. Воз сена в зависимости от размера стоил от 25 до 45 копеек646. Более серьезные «покупки» стоили дороже. Например, в 1732 году двор внутри крепостных стен, состоявший из избы и хозяйственных строений, можно было купить по цене от одного до восьми рублей647.

При постоянной занятости на работах заключенные могли существовать в более или менее сносных условиях. Уровень их заработка позволял рассчитывать по крайней мере на кусок хлеба и сопоставим с минимальным жалованьем канцелярских служащих, трудившихся в Сибирском обер-бергамте и подчиненных ему канцеляриях. Так, например, жалованье копииста на Урале первой трети XVIII века составляло от шести рублей в год648. Поканцеляристы, канцеляристы и секретари могли рассчитывать на 40, 60–80 и 120 рублей в год соответственно649.

На работах использовались и мужчины, и женщины650. Исключение составляли только старцы и старицы из числа старообрядцев, содержавшихся в Заречном тыне. Большинство из них было не способно физически трудиться в тяжелых горнозаводских условиях. В. Н. Татищев смог подобрать работу для женщин, заняв их прядением льна, тканием холста для ссыльных и литьем сальных свеч. Мужчины в специально отведенной казарме сбивали ведра и бочки, вили канаты и вырезали деревянную посуду651.

Обеспечение провиантом в основном находилось в руках местных властей. Закупки продовольствия производились в соответствии с рыночными ценами у крестьян по запросу Екатеринбургской полиции, а затем распределялись между школьниками, арестантами и «прочими чинами»652. Колодники могли приобретать продовольственные припасы сами. Инструкция середины 1750‐х годов устанавливала более жесткие правила покупки продуктов питания для приговоренных к натуральной или политической смерти: «А велеть продавцам, кто пожелает съестные припасы продавать, привозить к тому месту, где они будут в работе находиться и под караулом содержаться, и у них покупать на их колодничьи денги караулным салдатом». На практике нередки были нарушения существующего порядка. Часто колодников и их охрану можно было застать вместе или порознь в кабаке за употреблением горячительных напитков653.

Деньги, заработанные колодниками, присланными из соседних и удаленных административно-территориальных единиц для отработки долгов по искам, делились на две части: первая часть выдавалась для обеспечения насущных потребностей заключенных в еде и одежде, вторая хранилась в земской либо казначейской конторе, откуда периодически высылалась для покрытия недоимки. Как правило, в этом случае средства, отводившиеся на содержание арестанта, были в два раза меньше, чем сумма, выплачиваемая по долгу, составляя одну и две копейки соответственно654. Воскресные и праздничные дни колодникам не оплачивались655.