Монастырь

Сейчас повисший в тумане аромат крови был слабее, но от этого ощущался не менее отчётливо.

Подняв голову, сквозь белёсую мглу, Синяк увидел, что на островерхих прутьях, метрах в трёх над землёй, находится что-то большое и тёмное.

Труп.

Прапорщик не захватил с собой фонаря, но и без него было ясно, что там, наверху, висит зек, нанизанный сразу на несколько штырей.

Ещё раз оглядевшись, и никого не заметив, Синяк помчался на вахту. Солдат в "аквариуме" не спал. Он сразу, едва завидев прапорщика, не дожидаясь стука, открыл дверь, успев про себя удивиться выражению злобной отрешённости на перекошенной физиономии Синяка.

Ворвавшись в дежурку, прапорщик хотел было заорать, выгнать всё это сонное быдло на плац, но вместо этого схватился за щеку и прислонился к дверному косяку. Зуб прострелило. От внезапной боли по обветренному лицу Синяка потекли слёзы.

– Эй, да ты чего? – Встал Автандилов.

Но Синичкин не мог ничего сказать. Он лишь мотал головой, размазывая по щеке чужую кровь.

– Прэступнык парэзал? Да? Ты скажи гдэ, да?!

Теперь уже все заметили кровавые полосы на лице прапорщика.

– Что случилось? – Черпак отложил свою сдачу карт на стол, рубашками кверху, налил пол стакана водки и в два шага оказался около мычащего Синяка.

– Выпей!

Трясущейся рукой Синичкин принял стакан. С секунду рассматривал его затуманенным болью взглядом, затем одним глотком влил в себя обжигающую жидкость. Лишь после этого он смог проговорить:

– Трупак. На кольях…

– Что?! – Черпак невольно отступил, столкнулся с Ваней, но на ногах удержался. Как на старшего наряда, на Черпака ложилась ответственность за все ЧП, которые могли случиться во время его смены.

– Где? Иди, показывай!

– Да пшёл, ты… – На мгновение ослабшая боль принялась терзать Синяка с новой силой и он просто сполз по косяку и оказался сидящим на корточках. – Сам найдёшь… У второй локалки… У-у-у… – Лицо прапорщика опять перекорёжило.

– Ну, ладно… – С угрозой в голосе пробормотал Черпак, но Синичкину на это было наплевать, все его мысли вращались вокруг растущей пещеры в собственном зубе.

– Ладно. – Повторил Черпак уже с другой интонацией. – Ваня, ты собери кума, лепилу и ДПНК. Автандил! За мной!

– Слюшаюсь!.. – Вздохнул прапорщик Автандилов спине убегающего Черпака.

2.

ДПНК и кум.

Начало светать и туман почти рассеялся. От него остались лишь редкие, парящие в воздухе хлопья, похожие на лохматые обрывки канатов.

Труп заключённого пока ещё висел. Тело его оказалось проткнуто сразу четырьмя штырями, лицо мертвеца было обращено к небу. Одна из его рук застряла между прутьями и казалось, что жмурик просто отдыхает, чтобы потом, напрячься, сделать последнее усилие, и соскочить с ограды.

– Как это его угораздило? – Тощий начальник оперативной части, по-зековски кум, майор Лакшин, ходил кругами, осматривая место происшествия. – С крыши?

Очень похоже… – Ответил он сам себе.

– Да, потом всё это можно? – Нетерпеливо переминался с ноги на ногу ДПНК, майор Семёнов. – Думай, давай, чего делать-то!

– А чего долго думать? – Удивился Лакшин, разглядывая ДПНК, словно видел того, максимум, второй раз в жизни. – Снять его по быстрому. Решку вымыть.

И чтоб никаких следов…

– Ты думаешь, его никто не видел? – Ехидно спросил Семёнов.

– А если и видел? – Пожал плечами Лакшин, – Осужденный в побег собрался.

Залез на крышу, оступился, и вот он… – Кум махнул рукой в сторону трупа.

– Ну, это для начальства… – Недовольно скривился Семёнов. – Кстати, Михаил Яковлевич, мёртв он давно? – Обратился ДПНК к начальнику медчасти, капитану Поскрёбышеву.

– Часов несколько… Судя по крови… – Пожал плечами медик, – Точнее не скажешь. Экспертиза нужна.

– Когда мы ходили – все были на местах… По счёту…- Встрял в разговор начальства ошивавшийся поблизости Черпак.

– Все по счёту… – Передразнил майор Семёнов. – Давай, бери кого хочешь, чтоб через пять минут тут никто не болтался…

Прапорщик исчез, а ДПНК хмуро посмотрел на Лакшина.

– Вот что… – Наконец проговорил Семёнов, пристально разглядывая асфальт у себя под ногами, – Носом землю рой, а чтоб к вечеру я всё знал! Ясно?

– Самому любопытно… Вроде побегушников не намечалось…

– Это я и так знаю… – Поморщился ДПНК. – Короче, всех дятлов своих протряси! Блатных! Кто там у тебя ещё в кукушках ходит?.. Понял!? А я, – Добавил Семенов так тихо, что слышать его мог только Лакшин, – в то что это бегунок – не верю. Хоть режь…

Мне правда нужна… Правда!..

И ДПНК майор Василий Семёнович Семёнов грузно затопал к вахте.

3.

Зеки и Куль.

Над старым монастырём, превращённым в исправительную колонию, проплывало однотонное серое утреннее небо. Воздух, наполненный мелкой водяной пылью, заполнял слабые зековские лёгкие, заставлял перхать, придавал первой сигарете мерзкий прелый вкус.