Монастырек и его окрестности… Пушкиногорский патерик

– Да хоть Господу Богу, – говорил отец Тимофей, колдуя над сковородкой. – А лишать монаха последней радости – это каким изувером надо быть, а?

– Уж, наверное, отец игумен лучше знает, – говорил Корнилий, но его уже никто не слушал.

5

Не раз и не два ездили Нектарий и Павел в Киев, где учились они в киевской духовной академии. Чему они там выучились, сказать не могу, но вот рассказы о том, что они ели в тамошних ресторанах, слышал я не от одного монаха и поэтому вполне этим рассказам доверяю.

Иногда брали с собой кого-нибудь из молодежи, Кирилла или недавно только рукоположенного отца Николая. Николеньку. С Николенькой обошлись по-свински – напоили его так, что он потерял сознание.

– Сволочью будешь, если не выпьешь за отца настоятеля, – сказал Павел. И добавил:

– И за митрополита.

Вернувшись, после каждой поездки Кирилл с упоением рассказывал, что ели и что пили святые отцы в богоспасаемом граде Киеве.

Его рассказы подтверждают и рассказы Николеньки о том, как ел Нектарий в ресторане.

Заказывал он – рассказывал отец Николай – сразу два первых, два вторых и целую кучу закусок.

«Что у вас там? Телятина, давайте. Две. А тебе чего? Ну, давайте три».

Затем все поедалось с огромным количеством водки.

Не эти ли печальные воспоминания послужили причиной героического поступка Николеньки, который в один прекрасный день, не получив на это никакого благословения, отправился в Псков, где и предстал перед светлыми очами владыки Евсевия? Представ же, он упросил владыку выслушать его и затем битых два часа рассказывал ему о том, что творится в монастырьке при отце Нектарии. Владыка слушал его внимательно, делал заметки в блокнотике и даже в каком-то месте прослезился и дружески потрепал Николеньку по плечу, а потом поступил, как всегда, мудро и дальновидно, а именно, не дал никакого хода этому сомнительному делу, Николеньку же за его заслуги и героизм сделал игуменом небольшого монастырька под Псковом и, видя это, ангелы небесные восславили мудрость и прозорливость Творца.

6

Жаркий летний день.

Апартаменты отца Нектария.

У окна сидит Нектарий, за столом – келейник Маркелл.

Скучно.

Внезапно звонит телефон. Маркелл берет трубку и говорит: «Алло». Потом смотрит на Нектария, который отрицательно качает головой: «А его сейчас нет. Позвоните позже». И вешает трубку.

Нектарий: Я тебя благословил?

Маркелл: Что?

Нектарий: Я тебя благословил трубку взять?

Маркелл: Нет.

Нектарий: Так чего ты ее тогда берешь?.. Сколько тебе еще раз повторять – все делается по благословению, а не тогда, когда тебе приспичит… Понял?

Маркелл: Понял.

Нектарий: Вот и посмотрим, как ты понял.

Вновь звонит телефон.

Никто не подходит.

Маркелл смотрит за окно.

Телефон звонит.

Скучно.

Нектарий (сердито): Ты что, сдурел? Телефон звонит, оглох ты, что ли?

Маркелл: Вы сами сказали – по благословению.

Нектарий: Так ты его попроси сначала, благословение-то!.. Вот ведь урод!

Маркелл: Благословите трубку взять.

Нектарий: Чего ее брать-то, если уже никто не звонит?

Лето.

Солнце.

Жарко.

Скучно.

В голову приходят всякие мысли.

Большей частью – непристойные.

7

Было у игумена любимое время, когда, откушав вечернего чаю, садился он, прозвенев ключами, в свое бездонное кресло у окна и, достав из сейфа пачку дел, погружался в чтение, раскладывая все эти досье на монахов одному ему известным образом.

Что уж и говорить, любил отец игумен эту работу, любовно подшивал справки, отчеты, билеты, тем более что из этих бумажных папочек можно было узнать много интересного, например, что отец Мануил сидел в тюрьме за уклонение от воинской обязанности, а отец Тимофей, напротив, в тюрьме не сидел, но был сослан в Новоржев вместе с будущим отцом благочинным за то, что распространяли среди братии ложные слухи об отце игумене.

Еще можно было узнать из этого источника, что отец Иов имел в Новороссийске брата, который работал чуть ли не на коньячном заводе, а послушник Тихон, хоть никаких братьев не имел, зато не раз леживал в психиатрической больнице с непонятными и пугающими диагнозами.

И так далее, и так далее, и так далее.

Похоже было, что отцом Нектарием владела какая-то странная страсть к увеличению этого бумажного архива, так что подловив кого-нибудь на какой-нибудь ерунде, он немедленно говорил: «Пиши объяснение. Да поподробнее».

Своя история была, конечно, и у отца Тимофея, которому принадлежало огромное досье с кучей бумажек разного вида и происхождения.

Когда это личное дело отца Тимофея прибыло в епархию, все хохотали, читая его.

Из него, в частности, можно было узнать следующее:

«Опоздал на одну минуту, поскольку хотел донести чемодан пожилому человеку».

Или:

«Опоздал на три минуты на службу из-за интимных обстоятельств».

Или:

«Ушел без благословения за монастырь, потому что заблудился и искал дорогу».

Или:

«Случайно назвал игумена (отца Нектария) неприличным словом, от которого тот слегка огорчился. Считаю свое поведение неправильным».

И все такое прочее.

8