Mond (СИ)

Решение наведаться домой он принимает по ее же косвенной инициативе, хотя о своей недавней беседе с Орлом она рассказывает без всякого умысла, а просто, чтобы он знал, и не подозревает, что Иден к этому времени думать забыл о существовании всякого Орла, а теперь вот благодаря этому вспомнил, так что никуда не деться от сопутствующих мыслей о том, какой Вьетнам уже устроила, поди, Орлу настырная семейка Идена в связи со столь длительным отсутствием своего младшенького, ведь отсутствие длится уже неизвестно сколько времени, судя по ощущениям - многие годы, хотя на улице до сих пор ведутся приготовления к новогоднему кутежу и угару, так что ощущения, судя по всему, сильно преувеличены. Орел подвергается риску взаимодействия с матерью Идена, как ни верти, потому что представление о Тамаре и ее местонахождении она имеет, к счастью, весьма смутное, а других друзей у Идена за последнее время ввиду тревожных признаков попросту не осталось, и ставить последнего из них со всеми его боевыми заслугами в столь неуютное положение ему неприятно. От дома, в котором живет Тамара, до его собственного рукой подать, оттуда даже вид открывается на ее окна, потому на расставание это не тянет, тем более, что он даже лиц своих родственников представить не может и воспринимает эту вынужденную отлучку как небольшую паузу, на которую придется поставить мир, жизнь, восприятие, чтобы пополнить запас упреков, наведаться, шмотки сменить, может быть. Тамара идею паузы не поощряет, но и не порицает, ничего против передышки не имеет, так как Идена в ней и вокруг очень много, и делать в его присутствии ничего невозможно, - просто не до того, не соберешь костей, в то время как требующих обработки впечатлений и вопросов, ответить на которые может только она сама, скопилось за это время более чем достаточно. На улице обнаруживается раннее утро, окрашенное сочетанием восходящего солнца и пышного слоя сугроба в сине-розовый, воздух кристально свеж, вокруг ни души, но Иден замечает все это лишь машинально, в одиночку толком ничего вообще не чувствует - так надежно закрепился у Тамары, что сам себя воспринимает как какую-нибудь машинку с дистанционным управлением. Оттого они даже и не прощались толком, ведь уходил не он сам, а управляемый их совокупностью зомби, который теперь чередой безошибочно отработанных движений преодолевает дверь в родной подъезд, применяет ключи, просачивается в прихожую, не в пример Тамарыной просторную и светлую, - потолки по четыре метра, кремовые обои в синий цветочек, дубовые панели на стенах, однотонные сливочные ковры, картины, статуэтки, фарфор, слоновая кость, изящные золотистые украшения к рождеству, молочная дымка рассветной тишины. Прислуга глядит испуганно и не здоровается - она, кажется, что-то подозревает, а вот о Бенджамине этого не скажешь, он совершенно обыденно выходит из комнаты, спросонок весь помятый, небритый и растрепанный, в таком виде его лицезреть непривычно, - ведь Бенджамин не только первенец в шеренге троих отпрысков благородного союза, он к тому же еще и пример для подражания, приводящийся с назойливостью Спасителя, так что раздражение Идена направлено не столько на самого брата, сколько на его благодатный облик, карьерные успехи, уважение к правилам, аккуратность в одежде, светские круги, солидные связи, все эти признаки благочестия невесть сколько лишали их возможности даже поглядеть друг на друга, минуя призму противопоставления, не то что поговорить, и поэтому Иден крайне удивляется, когда слышит внезапно:

- Шел бы ты отсюда, - вопреки распространенному поверью о том, что первенцам мужского пола достается наибольшее сходство с матерью, свою комплекцию, равно как и манеру держаться, Бенджамин унаследовал от отца, благодаря чему глядит теперь на Идена снисходительно сквозь разделяющие их без малого тридцать сантиметров разницы в росте, он произносит это почти миролюбиво, так что, не успев еще толком удивиться, Иден уже впадает в сильное возмущение, которое мешает отреагировать как-нибудь остроумно, и для его передачи не остается иных способов, кроме как гневно переспросить:

- Чего?

- Говорю, с твоей стороны благоразумнее было бы сейчас развернуться и проследовать тем же путем, каким ты сюда попал, - поясняет Бенджамин, однако по лицу младшенького и царящему на нем выражению негодования, столь хорошо знакомому по матери, понимает, что подход здесь требуется более дипломатический, так что шагает ближе, и слегка понизив голос, продолжает. - Слушай, я серьезно. Сейчас не лучший момент. Она как раз вчера связывалась с...