Монета Бога Теней (СИ)

— Часовой сейчас смотрит со стены и плюет вниз от скуки. — Пояснил лучник. — Если сделать выстрел, я смогу попасть ему либо в голову, либо в плечи или руки. В первом случае — стрела может попасть не точно, череп — штука прочная, а самое слабое место в кости может находиться в разных местах, может, чуть ниже макушки, может, выше. А точность в моем деле — необходима.

— Поэтому ты решил застрелить небо? — Улыбнулся Роланд, самодовольно почесывая щетину. — Может, ты и прав, убитое небо рухнет и задавит ублюдка.

— Вполне вероятно, что я могу случайно промахнуться мимо неба и угодить стрелой в твое свиное рыло, но ты можешь повысить мои шансы на меткий выстрел — если заткнешься. Сейчас я пытаюсь просчитать в уме траекторию полета стрелы, чтобы угодить прямиком в спину, горло либо затылок — еще не решил. Если стрелять прямо, он завопит и даже не умрет. А вот если в попасть спину правильно, угодив в легкое, часовой не сможет продохнуть, не то, что закричать. — Договорив, Алистер отпустил пальцами тетиву, и стрела понеслась прямиком вверх. — Так на чем это я остановился, ах да, на тревоге. Нам нежелательно поднимать шум, пока Титус не выберется и не освободит Элизабет и Валенна, после, они сами дадут сигнал, но уже с поддержкой рабов, тогда шансы будут равны и мы, вступим в бой, как ты и хотел, вот тебе план.

— Но зачем тогда рисковать и снимать часовых?

— Мне скучно. — Сухо отрезал Алистер, пожав плечами, и в тот же момент, на стене рухнул часовой, после стремительного падения стрелы прямиком с неба. Роланд обомлел, следя как работорговец со стрелой в затылке соскальзывает с поручня, на который оперся ранее. — Больше у них нет патрулей и часовых вне лагеря, громких аплодисментов не нужно.

— Осталось ждать, пока справится Титус.

— Надеюсь, он сообразит, что делать, не хотелось бы подводить наших друзей. Я вот одного не пойму, эту семейку, Валенн и Элизабет. За благое дело, да без корысти помогать беженцам — настоящий суицид, я бы на их месте не поступил бы так. Хлопнул бы дверью у вас перед носом, а может, еще бы и добил.

— Да ты бы так не смог. Просто есть герои, как Титус, есть злодеи, как Кроули, а есть ты.

— И чем же я так плох? — Поинтересовался разведчик и устремил внимательный взгляд на собеседника.

— Ну, как сказать, героем, можно назвать всех, кроме тебя. Может, ты и меня за дюжину монет продал бы, кто знает?!

— Никогда в жизни, будь уверен… за тебя столько не дадут. Слишком дорого ты себя ценишь. — Пожал плечами Алистер, а Роланд "застыл", пытаясь понять, сарказм ли это или друг, правда, мог бы убить его за золото?!

— Ты думаешь, он может не справиться?

— Титус? Как сказать. — Иронично вздохнул Алистер. — Не то чтобы это было сложно, но ведь это рыцарь, понимаешь? Всего лишь рыцарь, Роланд. Была бы у меня маленькая обезьянка, я бы послал ее, она обязательно справилась бы…

— Что за обезьянка? — Задумался северянин, который раньше и слова такого никогда не слышал, но почему-то зная одержимость Алистера Темнолесьем, представил какую-то помесь волка и змеи, ведь слово было больно экзотическим.

— Это зверушка такая обитает в королевстве Фаурен среди песков, скачет такая маленькая ерунда по странным деревьям и давится желтыми фруктами, похожими на мужской агрегат. Наверное, не видел никогда? Тебе бы понравилось.

— Маразматик, в жизни не поверю. Кто тебе такую ерунду вообще сказал?

— Когда я был подростком, мы с ребятами грабили торговцев, которые незаметно хотели пройти через границу, тем же путем, что и мы сейчас. Ну, в общем, мы всех вырезали, но до этого много узнали об их стране, ведь пытки — дело забавное. А в клеточках сидели маленькие такие съедобные твари.

— Маразм.

— Маразм — пойти через эти края, или маразм — то, что они говорили?

— Все маразм. — Уточнил воин севера. — Страна песков с какими-то мелкими тварями. На что хоть эта обезьянка была похожа?

— Чуть симпатичнее тебя. — Улыбнулся Алистер. — Да и волосы у нее на теле короче.

— А ходит как? Или она летает?

— Да как ходит, как и ты. — Улыбка Алистера переросла в оскал.

— Это еще как? — Роланд, почуяв подвох, стиснул зубы.

— Чаще на четырех. — Сдержав смех, Алистер прислушался к выкрикам в лагере разбойников. — Вот, слышишь? Началось, теперь кромсай всех, кого хочешь…

Седой рыцарь был первым среди толпы, которая без оружия встретилась со стеной работорговцев, позади, бежали уставшие, но злые освобожденные им рабы. Дюжина работорговцев рухнула, ведь в три раза превышающая их численность волна рабов проносилась по лагерю с разрушительной силой.