Монета скифского царя

Такая постановка вопроса загнала Дайнеку в тупик. Делягин был прав: он сидел в кафе и никого не трогал, даже не смотрел в ее сторону. Всю эту кашу заварила она сама.

— Ну, хорошо… Что тебе надо?

— Мне? — удивился Влад.

— Да иди ты! — На этот раз Дайнека серьезно обиделась.

Влад взял ее под руку:

— Ладно-ладно… Не сердись. Чашечку кофе?

— Я уже пила.

— Тогда мороженое или пироженку?

Дайнека резко повернулась к нему, и ее обиженное лицо сделалось детским, а просьба прозвучала словно мольба:

— Не говори со мной так, как будто мне десять лет.

— Я бы не посмел… — Влад исподволь повел ее рядом с собой по улице мимо кафе. — И, кстати, тебе уже исполнилось восемнадцать?

— Не смешно. Мне — двадцать четыре. — Не задумываясь, Дайнека послушно шла рядом с ним.

— Очень хорошо сохранилась.

— Это банально.

— Согласен. Из вежливости могла бы меня о чем-то спросить.

— Чем занимаешься?

— А то ты не знаешь… Остап тебе не мог не сказать. Я — художник. Мне тридцать два года, и, что характерно, я до сих пор не женат.

— Твое семейное положение меня не волнует. — Дайнека удивленно остановилась: — Куда мы идем?

— В гости.

— К кому?

— Ко мне.

— Что за дикая идея? Ты — сумасшедший?

— Не вижу причин, чтобы не зайти ко мне в мастерскую и не выпить стакан чаю. Кофе мы уже пили.

— Вот еще! — Она вырвала у него свою руку.

— Я приличный человек и не понимаю, чего ты боишься, — проговорил Влад с серьезным выражением лица. — Раз уж мы здесь, почему бы тебе не посмотреть на мои картины?

Дайнека была смущена и заинтригована одновременно.

— Я не знаток живописи.

— Чтобы понимать живопись, не нужно быть ее знатоком. Просто посмотришь и скажешь, что думаешь.

— Так просто?

Влад подошел к спортивной машине и распахнул дверцу:

— Прошу!

— Зачем? — опешила Дайнека.

— Поедем в мастерскую.

— Но ведь ты сказал, что живешь где-то рядом.

— Соврал, — сказал Влад и широко улыбнулся. — Моя мастерская — на Кутузовском.

— Это далеко.

— А ты куда-то торопишься?

— Да, в общем-то, нет.

— Ну, так садись в машину. Обещаю, что привезу тебя на это же место.

Мастерская Делягина располагалась на верхнем этаже высотного дома и занимала несколько комнат. Самая занимательная часть помещения находилась на чердаке: большая рекреация, кабинетик и неширокий опоясывающий балкон, с которого был виден проспект.

Осмотр начали с балкона, но у Дайнеки закружилась голова, и они спустились на нижний этаж.

Влад расставил картины, которые хотел ей показать.

— Ты смотри! А я — на кухню.

Дайнека добросовестно рассмотрела картины одну за другой. Многое не поняла, но ей понравилось все.

Влад вернулся с двумя кружками чая и распаковал жестяную коробку с печеньем.

— Ну, как?

— Талантливо, — проговорила Дайнека.

— Не говори ерунды! Просто покажи, какая картина тебе понравилась.

Не раздумывая, Дайнека взяла небольшую картину, на которой был изображен деревенский дом у реки, и показала ее Владу:

— Вот!

— Неожиданно… — выдержав паузу, тихо признался он. — Дом моей бабки под Калугой. Теперь там никто не живет. Она умерла.

— Мне очень жаль…

— Скажи, о чем ты думаешь, когда глядишь на эту картину?

— О тихом летнем вечере… — Дайнека мечтательно помолчала. — О том, что сквозь деревья проглядывает розовое небо, и скоро зайдет солнце. Еще о том, что хорошо бы искупаться в реке, пока совсем не стемнело. Соскользнуть в воду, вынырнуть и поднять брызги!

Не отрывая от нее взгляда, Влад отставил коробку с печеньем.

— Хочешь, я тебя нарисую? — Он стал что-то искать. Вытащил из-за мольберта дощечку, прицепил к ней ватманский лист и взял толстый грифель. — Садись!

Дайнека растерялась:

— На стул?

— Да хоть на пол…

Определив его слова как приказ, Дайнека опустилась на кошму и замерла.

— Вот так… Теперь не шевелись, — скомандовал Влад и широкими штрихами стал черкать по бумаге, как будто размечая рисунок.

Он пристально смотрел на Дайнеку, потом переводил взгляд на бумагу и вновь на нее. Лицо Влада было непроницаемым. При взгляде на него могло показаться, что он рисует не Дайнеку, а гипсовый куб.

Она тоже смотрела на Влада, пытаясь угадать меру его таланта и «величину» его самого. В какой-то момент он показался ей настолько красивым и одухотворенным, что впору было зажмуриться.

Почувствовав холодок внизу живота, Дайнека устыдилась саму себя и спросила нарочито нетерпеливо:

— Скоро закончишь?

Влад подошел и протянул руку:

— Готово. Поднимайся.

Она встала и потянулась к рисунку, но он отшатнулся:

— Э-э-э, нет!

— Что это значит? — возмутилась Дайнека. — Покажи!

— Сначала пообещай, что посмотришь и честно скажешь: понравилось или нет.

— Обещаю.

— Тогда смотри. — Влад обернул рисунок и замер в ожидании.

Разглядывая свой портрет, Дайнека растерянно прошептала:

— Неправда…

— Что?! — Влад ненадолго развернул рисунок к себе: — Не похожа?

— Не в этом дело… Ты многое приукрасил. Я не такая красивая.

— Например?

— Глаза… Они не такие большие.

— Об этом можно поспорить.

— И губы… — Дайнека склонила голову на один, потом на другой бок. — Разве они такие?

— Ты и сама не знаешь, какая ты красивая.

Дайнека покраснела и опустила глаза:

— Боюсь, мне пора ехать…

— Я тебя отвезу.