Монеты на твоей ладони

Я возвел глаза к потолку, где по направляющим сновали готовые к монтажу контейнеры, и перевел взгляд на первого пилота флагмана. И в который уже раз поймал себя на мысли, что он единственный на всем корабле, кто меня абсолютно не боится. Родная кровь, что поделаешь. Я смотрел на него и видел до боли знакомые по собственному отражению в зеркале черты. Даже удивительно, что они сохранились. Ну и что с тобой, обормотом, делать? Ведь не выгоню, не смогу.

— Еще раз такое повториться, забудьте о льготах для технического состава вообще. Но пока контракт в силе. Ступайте к администратору уровня.

Я развернулся и пошел к выходу с палубы.

Резкий хлопок лопнувшего троса ударил по нервам. Проламывая направляющие, на меня летел десятитонный контейнер криптона.

Алекс.

Собирается кто-нибудь в этом клоповнике меня куда-нибудь забирать, или нет? Если нет, то новость это определенно хорошая. Но хотелось бы все-таки чего-нибудь пожевать. Вчера я почти ничего не ел и в животе недвусмысленно бурчало. Солнце, или что тут вместо него, уже поднялось и в камере было довольно светло. Охранники притихли и только изредка перебрасывались парой фраз исключительно бытовой тематики, поэтому ничего нового для себя я не подслушал. Так что состояние неопределенности продолжало действовать мне на нервы.

Я поднялся с пола и с удивлением обнаружил, что болезненных ощущений вроде бы поубавилось. Ожоги болели, но уже не так сильно, а спереди подмигивал фиолетовым глазом здоровенный синяк во весь живот, плавно перетекающий на правый бок. Я осторожно ощупал это место, но сломанных ребер не обнаружил. Потом попробовал вытянуть шею, чтобы рассмотреть масштабы повреждений поподробнее и обнаружил, что застудил мышцы. Тот, кто когда-нибудь ложился спать на сквозняке, в полной мере оценит тот букет непередаваемых ощущений, которые достались мне. Шею невозможно было повернуть без того, чтобы не помянуть добрым словом предков моих тюремщиков до седьмого колена. Повертевшись во все стороны, я понял, что мышцы застудились не только на шее. Левое плечо, как и весь левый бок, на котором я спал, весьма недвусмысленно реагировали на попытки совершить затрагивающие их мускулатуру движения. Да уж, в таком дерьме мы не бывали очень давно. И хотя в плане всевозможных повреждений я человек очень невезучий — шрамов нет у меня только на левом ухе (а шрамы у меня остаются после каждого пустякового пореза), вчерашний день превзошел все ожидания.

Я вздохнул и покосился на окно. Солнце пригревало, и в камере становилось теплее. Совсем немного, но мне пришло в голову, что притупление боли, особенно на обожженной коже, произошло прежде всего от погребной температуры, которая стояла здесь ночью. И чем теплее, тем хуже мне будет. Скверно.

Впрочем, учитывая, что у коменданта-вампира какие-то планы на мой счет, это уже не столь важно. Что-либо сделать для своего освобождения можно было, только выйдя отсюда (то бишь из камеры), поэтому я с унынием приготовился ждать. А поскольку это я ненавидел больше всего, через пятнадцать минут совершенно извелся. Время я узнал по часам, каким-то чудом оставшимися у меня на руке, и, что самое главное, идущих, поскольку мне показалось, что просидел я не меньше часа. Кстати, было полседьмого утра, если здешнее время совпадает с нашим.

Наконец за дверью послышались довольно громкие голоса. Я мгновенно оказался у окна, на самом светлом месте, поскольку один из голосов идентифицировался без труда. Вдруг книги все-таки не врут? Дверь распахнулась и на пороге показался комендант, злой, как шершень. За его спиной опять кто-то маячил, но я не обратил на это внимания: меня гораздо более волновал он сам.

— Ну?! Это тебя устраивает?!

Я опешил. Это он мне? Я открыл было рот, но тут на плечо вампира легла чья-то рука и спокойный голос ответил:

— Вполне.

Из-за его спины вышла женщина. Высокая, худая, с волосами, крашеными в цвет «Светлый жемчуг» (любимый оттенок моей сестренки) и чертами лица, которые невозможно было разобрать в полутьме. Подружка?… Женщина досадливо дернула головой и тихо сказала:

— И прекрати на меня орать. Я тебе не девочка на побегушках.

Комендант бросил на нее злой взгляд и рявкнул:

— Чего ты еще от меня хочешь?! Хотела посмотреть — смотри!

Нет, определенно не подружка.

— Прекрасно.

Она сощурилась и окинула меня тяжелым взглядом. Очень этот взгляд напоминал вампира. Очевидно, коменданта невежливо попросили поделиться.

— Я его забираю, — непререкаемым тоном бросила незнакомка.

— Неужели? Не забывайся, черт побери! Здесь пока еще я хозяин, а не ты! Хватит того, что тебя вообще сюда пустили.

— Хотела бы я посмотреть, как бы меня сюда не пускали. Очень бы хотела… — ледяным тоном процедила она сквозь зубы.

— И посмотришь, — бросил комендант. Сузил глаза и с ядовитой ухмылкой прошипел: — Или, может, у тебя есть официальные права?

— Права? — женщина нехорошо прищурилась. А потом как рявкнет во весь голос: — У меня есть все права на твою шкуру вместе с потрохами!

Звуковая волна основательно ударила по барабанным перепонкам. Я затряс головой.

— С чего бы это?