Монеты на твоей ладони

– Быстро, в лабораторию! – шепнула я, и мы побежали по коридору. Если здесь даже Малый круг, дело не просто пахнет керосином, оно пылает, подожженное. Я влетела в помещение первая, подождала, пока меня догонит Алекс и в сердцах стукнула по кнопке блокировки. Бездна! Грамотно выстроено, ничего не скажешь! Рядовые, подкрепленные не слишком сильным магом, на чьих нестабильных нервах я и сыграла, изматывают добычу, а потом прибывает большая шишка и вяжет его тепленьким и уже не способным ни на что глобальное. А я-то гадала, что это они такие вялые? Навалились бы всем скопом, повязали, но тогда бы полный сил объект мог выкинуть непредвиденный фортель в самый неподходящий момент. Черт!

– Блокировку ставь, пока время есть! – рыкнула я, но тут же пожалела о резком тоне. Алекс стал слой за слоем накладывать на дверь временные аномалии, мы только пару дней назад прошли это. Я набросала сверху пару своих сюрпризов и тщательно замаскировала все манипуляции с дверью.

Я отошла от двери и села прямо на пол за столом в дальнем углу. Рядом буквально рухнул Алекс. Я ломала голову над тем, что же делать дальше, и не сразу заметила, что его трясет. Я взяла его руки в свои и легонько сжала. Алекс без слов ткнулся мне в плечо. В груди дрогнуло что-то, застывшее месяцы назад и начало стремительно таять. Я гладила его по волосам и чувствовала, как уходит от него напряжение и страх. Он обнял меня, как уютного плюшевого мишку, и, кажется, думал, что уж я-то справлюсь со всем. Ах, если бы это было так… Только сейчас, через столько месяцев, в затишье посреди боя, я наконец приняла нового Хранителя, приняла сердцем, а не волей.

Слабость стекла с него, как вода. Мне ничего не осталось, кроме как удивленно гмыкнуть. Порода, что ни говори. Я обозрела этот продукт помеси Стража с Хранителем, и пришла к выводу, что скрещивание вышло удачным. Генезис первого поколения налицо.

– Что ты там изобразила? – почти спокойный взгляд, собранная поза, и только едва заметно подрагивающие пальцы выдают, что не все так гладко. Как, впрочем, и пылающие уши, но это, кажется, уже из другой оперы.

– Море крови, ошметки мяса, костей и мозгов. Короче, мир нашего праху. Аминь.

– Надолго?

– Навряд ли. Прибыли большие шишки, придется прорываться с боем. Ты как?

– Живой, – отрезал он. Он что, думает, от нарочного хамства мне будут хуже видны его красные от смущения уши?

– Да сколько можно?! Мне, блин, знать надо, кто кого на своем горбу потащит, так что кончай выпендриваться! – я сверкнула глазами и нахмурилась. – В коридоре твоя кровь была?

– Нет.

– Слушай!… – я замерла, уши непроизвольно дернулись – лучше бы глухой звук под дверью оказался плодом моей нездоровой фантазии, но в таких случаях я предпочитаю впадать в паранойю. Поэтому я продолжала чутко прислушиваться. Тихо. Пока. Я рискнула слегка высунуться из-за стола, но проверить, что твориться за дверью, не решилась – мою ментальную диверсию вполне могли заметить. Не говоря уже о том, что милейший Реллин вполне в состоянии опознать свою обожаемую сестричку. Или уже… Остальные же в плане тонких заклинательных манипуляций тупы как боты – на то они и темные. И их излюбленной методой были и остаются простенькие по форме и мощнейшие по содержанию построения, впрочем, весьма качественные.

– Так вот, – попыталась я начать сначала, но тут грянул ОН… Дикий, раскалывающий корабль пополам грохот. Рваным взрывным раскатом вдавило в пол и заставило зажимать уши руками изо всех сил. Далеко-далеко что-то взорвалось-лопнуло, с глухим схлопыванием и ввинчивающимся в мозг визгом натянутой до предела струны. Сначала глухо и медленно, а потом все быстрей и быстрей, с гулким воем, взрывами, визгом-скрежетом сминаемых переборок и крупной дрожью под ногами на нас понесся откат, сметая все на своем пути. Дрогнула, выгнулась широкой дугой и в конце концов вылетела дверь, с мясом вырванная из пазов. Откатная волна с чудовищной силой швырнула о мгновенно проломившийся, будто картонный, стол и потащила дальше. Уже понимая, что не удержусь, я выбросила вперед резервный кокон, который мгновенно окутал Алекса. Меня же впечатало в стену так, что я уже мутнеющими глазами мельком заметила глубокую вмятину от собственной руки. Резкая боль вспыхнула в пояснице и тупым кинжалом начала продираться все выше и выше. Кровавая пелена набежала на глаза до того, как я успела заметить стремительно приближающийся пол. Следующего удара я уже не почувствовала.

Глаза все никак не хотели открываться, поэтому лихорадочно тормошащие меня руки я только ощущала. На данные в сердцах пощечины так же пришлось отвечать наощупь.