Money БЖИГ (СИ)

А я не знала куда себя деть. Разговоры становились откровенней, его прикосновения интимными, ходили по лезвию ножа, заставали врасплох. Сложно было сдерживаться, он настырно наступал, проникал в мою жизнь, не оставляя глухому одиночеству места. Поездка к отцу? Я тебе подброшу. Бабушка? Хорошо, я как раз обещал с ней повидаться. Пусть она воспринимала его и меня как родственников бабы Люды, всё же учтиво принимала у себя. По магазинам тем более мне не стоило ходить одной, Кемаль составлял список и отдавал лично в руки Заиру. Позже они с Кемалем уезжали, и я оставалась с Юлей, которая решила вовремя взять отпуск.

Странно, но я вовсе не горевала по личному времени, будто успела насытиться им досыта. Меня затягивали суета, шутки, фильмы по вечерам и поездки.

— Терпила, — протянул Борзини, посмотрел на Заира, потерся мордой о его ногу. — Благи.

— Расскажешь мне про топор?

— Какой?

— Который под кроватью.

Смутно припомнила шуруп и обрушившийся шкаф.

— Точно, ты меня про молоток спрашивал, надо бы его достать.

— Предлагаешь забивать гвозди топором? — Заир вскинул брови, поднялся на ноги и рукой приподнял кровать.

— Да, а что такое?

Он уже ничему не удивлялся, подтянул ногой инструмент и опустил угол кровати. Осмотрел топор, проверил режущую кромку пальцем на остроту.

— Таким и правда, только гвозди забивать.

— Вот и отлично, — натянула штаны, поправила растянувшуюся футболку и направилась на кухню. — Что там у нас осталось?

— Ковролин на балконе, гамак для Бозини. — Заир загибал пальцы, перекинув топор через плечо.

— Благи, — кот шёл следом.

— Дверь скрипит в ванной. — Подхватила Юля.

— Сделаем, — Кемаль задорно подтолкнул Юля боком к столу, та ущипнула его в ответ. — Сетку ещё надо поменять, комары надоели.

— И ручка шкафа, — резюмировал Заир.

— Её уже починила, теперь не отлетит. — Все покосились на меня и переглянулись с ухмылкой.

— Ада, мастер на все руки, — Юля засмеялась, выхвалила у Заира топор. — Помниться, она им в прошлый раз банку варенья открывала.

— Как? — спросил Кемаль.

— Как бутылку шампанского по-гусарски саблей, — Она забралась на диванчик с ногами, и жестами начала изображать меня в тот момент, корча лицо. — А после в больницу поехали.

— Уронила банку на ногу? — предположил Заир.

Юля закивала болванчиком.

— Хватит уже, я хотела попробовать, что тут такого?

Ответа не последовала, кухня наполнилась гулом всеобщего веселья. Не смогла удержаться, улыбка сама собой появилась на лице. Запомнить бы этот момент, отпечатать его в памяти, чтобы возвращаться снова и снова. Я разглядывала их лица, ямочки, подобравшиеся морщинки, оттенки кожи, наклон головы. Заметила, что стала перенимать привычки. Закатывать глаза как Юля, держать горячую кружку за донышко, позволяя ладони ощутить весь жар напитка, подобно Кемалю, про Заира и думать не хотелось.

— Надо мухобойку электрическую купить, — рука Заира отказалась на моей талии, под футболкой, а сам он пересел вплотную.

— Невестка, сетки хватит.

— Нет, Кемаль, такая сетка его не удержит.

Заир спрятал улыбку за глотком чая, ткнул Кемаля под столом ногой, чтобы он перестал докапываться, про каких именно комаров идёт речь.

Мне захотелось отобразить эти дни в своей скульптуре, символом сплоченности. Единство должно было выступать не явно, не сразу выдаваться на развлечение глаз, быть неким таинством. Плавная переносица, слабость в разговорах, легкость в тишине. Линии уходили к спинке с небольшой горбинкой, она отражала не прямую неотъемлемую близость, а природный уступ, созданный подобно самой жизни. Из ничего в верх, от зарождения товарищества, его кульминации, вниз, поглощённая семьёй и заботами. Дружба не исчезала, она перетекала крыльями к основанию, становилась частью нас, не заканчивающаяся смертью. Кончик вздёрнутый, озорной — от детства к старости, где не было или уже не может быть преткновений. Любопытство, восприимчивость, уязвленность пряталась у основания, темными овалами, соединённые перегородкой, столбом всей конструкции.

Ни порода, ни стать, нос отражал силу, запрятанную с рождения, выращенную стараниями и дополненную окружающими. Жить, любить и передавать.

— А он должен к чему-то крепиться? — Кемаль склонился надо мной.

— Конечно, что за глупый вопрос, — Юля сбоку, голова в голове с парнем.

— Идите уже, не отвлекайте, — Заир сел позади, обнял меня своими руками, по спине ощущался жар. — Ада работает, а вы?

Слышала их в пол уха, полностью погруженная в процесс.

— А мы что? Всё же сделали.

— Кемаль, что-то супчика захотелось, — протянула мучительно Юля, поглаживая живот, и сетуя на отсутствие обеда. — Долго готовить?

— Сейчас сделаю. Какой хочешь?

Кемаль дернулся, слишком резко развернулся к девушке, их носы соприкоснулись. Замерли, будто пойманные в ловушку, покраснели и шарахнулись друг от друга, как от электрического жала.

— Бжиг, — Борзини распевал это слово, растянувшись в гамаке.

Глава 39