Money БЖИГ

Отреставрированное здание мастерской таило в себе историю, запах старины витал в воздухе, напоминал, что ни прошлое, ни настоящее заботы не будут. Сохранится фундаментом, напомнит скрипом половиц, послышится щебетанием птиц за окном, как семена, потомки былых времён, позволит насладиться прохладой ветвей ветхого дуба. Оно запечаталось в земле прахом и костями, оставляя призрака, который дополнится нами.

Время циклично, оно делает поворот, и стрелка начинает новое движение, всё по тем же, скалам, где ступни сбивались в кровь, вскрывая рубцы. Обтесать, изменить путь — слишком поздно, стрелка начинала ход, указывая на ошибки.

— Ада, — раздалось со стороны.

Голос Стаса звучал оглушительно громко, за эти дни совсем о нём позабыла. Короткие звонки сбрасывались, на сообщения отвечала сухо. Однако, этой неожиданной встрече я была рада вдвойне, нужно было с корнем вырвать недопонимание, да и у Заира вовремя образовались дела, не помешает.

Перемены будут, обязательно. Проникнут желанием через кожу, будут ощущаться онемением пальцев, заставят проснуться раньше, а то и вовсе породят ноющее давление мышц, желание избавиться от старой ноши, обновиться. Отец. Стас. Бабушка. Треугольная тюрьма, создаваемая моим терпением, молчанием, позволением. Больше такой возможности я им не предоставлю.

Стас открыл дверь своей машины, вышел, махнул головой в сторону соседнего места. Нет, так дело не пойдёт. Караулил меня, ждал, позволил лишнего, теперь всё будет исключительно по моему желанию. Он не дождался, хлопнул дверцей.

— Я как раз мимо проезжал, хорошо, что встретились, — он наклонился меня обнять, — Я заезжал вчера, твоя Юлька меня на порог не пустила.

Вот значит, чем она занималась, пока мы ездили по магазинам.

— До урока полчаса, пойдём, проведу тебе экскурсию.

Сложно, невероятно тяжело собраться, когда голубые глаза смотрят с такой искренностью и теплотой, словно детские. Открытая широкая улыбка, тень смущения на загорелом лице. Прислушалась, не было ничего, только теплота дружбы и благодарность, за помощь которую я не просила, но без которой пришлось бы туговато.

— Я хотела с тобой поговорить, — начала издалека, провела его через открытый, залитый солнцем холл, с витражными стеклами до потолков.

Полукруглый изгиб лестницы уводил на второй этаж, к длинному широкому коридору и открытому арочному балкону в самом конце.

Он понял, почувствовала или увидел по лицу. Замедлил шаг, взгляд его поднимал по пилястрам к высокому потолку. Штукатурка где-то трескалась, красочные рисунки на разные руки крошились.

— Я подожду окончания урока, можем съездить

— Не стоит, — оборвала, Стас нервно повёл головой, разминая шею. — Я только хотела сказать, что если тебе когда-нибудь понадобиться помощь, не откажу. Ты сделал много для меня и отца. Но возникли обстоятельства.

Взгляд замер, ноги становились ватными. Почему я сказала именно это? Даже сейчас я не могла выкинуть из головы Заира. Нет, всё прозвучало вовсе не так, как предполагалось. Заир никак бы не повлиял на моё решение.

— Да, и какие? — Стас оскалился, глаза его блеснули. — Аббасов Заир Руфатович?

— Пробил уже, быстро, — Стало быть, у дома он тоже меня пытался караулить.

— Любишь его? — Синева глаз покрывалась инеем, небеса зрачков становились льдом.

Сложно было ответить так сразу, словно любовь это неоспоримый факт, появляющийся в один момент. А может этого момента ещё не случилось. Мне нравилось проводить время вместе, нравилось видеть его лицо по утрам. Его помощь я стала принимать так вольготно, что она становилась естественной. Ленно, легко, уютно — он подарил мне это одним только своим присутствием, и честно признаться, к этому привыкаешь, на это подсаживаешься.

— Сложно ответить, — замедлилась, своё лицо он отводил, будто не мог смотреть мне больше в глаза, — но дело в том, что к тебе я испытываю только дружеские чувства.

Мы дошли до балкона, я присела на кресло с подушками из разноцветных лент приглушенных тонов. Стас встал позади, опёрся плечом о косяк и скрестил руки. Оглянулась через плечо. Он был недоволен, барабанил пальцами по плечу, хмурил лоб, отчего образовывалась дуга между бровями.

— Ада, на любые чувства нужно время.

Хватит. Что-то внутри оборвалось, его силуэт вмиг стал мне ненавистен, злоба накапливалась, пузырилась, ускорилась по жилам.

— Нет его у меня, понимаешь? — Не подбила слов, всё, что так долго копилась, всё, что хотела ему сказать с самого начала. — Не хочу себя заставлять, не хочу приносить себя в жертву, довольно. Ты сам понял бы это, когда в очередной раз не увидел от меня той любви, которую ты заслуживаешь, которая тебе нужна. Прости, ты мой друг, но не больше. — Обмякла в кресле. — Можешь меня ненавидеть, проклинать, мне уже всё равно.

— Я тебя понял.

Это были его последние слова, когда я обернулась, его уже не было. Он не ждал меня после урока, не ждал у дома — облегчение. Неужели понял? Вопрос оставался только в одном, захочет ли он остаться друзьями, приятелями или полностью вычеркнет из своей жизни.