Монгол

С таким же остервенением я толкнула его задницей, что на минуту вывело Монгола из строя (видимо, не ожидал) и, вырвавшись из его лап, повернулась. Моя грудь блестела от пота, и он уставился на сползающую по телу капельку, что дало мне фору. Опрокинув Монгола на спину, я оседлала его и, взяв в руку член, направила в себя.

— Нихрена ж себе, — прохрипел удивлённо, а я заткнула ему рот ладонью.

— Заткнись уже и делай дело!

Каждое моё движение на нём отдавалось разрядом тока по позвоночнику и спускалось вниз, туда, где соединялись наши тела — моё худощавое, немного угловатое и его мощное, разрисованное наколками. Мы абсолютно разные. Мы даже выглядели, будто из разных миров. Но то, как он входил в меня своим поршнем и вытрахивал из головы все ненужные мысли… Именно это и было настоящим. Тем, чего я хотела. Тем, что было мне необходимо сейчас.

Я кончила с криком, выгибаясь на нём и раздирая ногтями широкую волосатую грудь. Прокусив губу до крови, впилась поцелуем в его рот, как делал раньше он, и застыла, пока Монгол доводил себя до финала, удерживая меня за талию и вбиваясь резкими толчками. А потом сжал так крепко, что не могла даже вдохнуть, и кончил с хриплым, почти нечеловеческим стоном.

* * *

Мне снова снилась сестра. Она обнимала Монгола, улыбалась ему, а я почему-то чувствовала себя брошенной, одинокой. По щекам лились слёзы. Казалось, всем на меня наплевать, даже Лере. Я пыталась заговорить с ней, но она упорно меня не замечала, и я побежала за ними, когда они начали отдаляться, но догнать так и не смогла.

Очнувшись ото сна в холодном поту, я вскочила с постели, бросилась к окну, чтобы глотнуть свежего воздуха, но оно, как назло не открывалось, будто заклинило. Удушье, подступающая к горлу тошнота, а ещё гадкий привкус алкоголя во рту — мерзко. А если вспомнить, что я вытворяла накануне вечером, то и вовсе впору лезть в петлю. Как назло запомнила всё до мельчайших подробностей. И как стонала под Монголом, и как орала под ним же, и как кончала в позе наездницы, а он, потирая мой клитор, скалился в похотливой ухмылке. Гадко и ужасно. Никогда больше не буду пить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

По закону подлости воды в спальне не оказалось. Пришлось накинуть халат и пойти на поиски живительной влаги. Стараясь не смотреть на храпящего Монгола, обошла кровать и на цыпочках поспешила к двери.

От проклятой водки всё ещё пошатывало и «штормило», а внутренности скручивались в узел от одного воспоминания, сколько я выпила. Осушив полбутылки воды, я оперлась на кухонный стол, пытаясь побороть тошноту. Ну вот, Алина, ты и скатилась. Скоро начнёшь похмеляться по утрам и каждый вечер проводить с Асланом Шамилевичем и его коллекционным, выдержанным коньяком. Желудок снова скрутило спазмом, и я отодвинула створку дверцы, ведущей на улицу. Глотнув свежего воздуха, закрыла глаза, прислушиваясь к стрекотанию кузнечиков и порывам слабого ветерка, играющего с волосами и одеждой.

Полегчало. Даже немного спать захотелось. Но я не торопилась, вспомнив, что там, в кровати, лежит Монгол… Причём уже не тот Монгол, которого я ненавижу, а тот, с которым сплю по доброй воле. Нет, именно это и было в моих планах. Отключить эмоции и действовать себе во благо. Но это легко лишь на словах или в пьяном бреду. А на деле…

Опустив ноги в воду, запрокинула голову, глядя на звёзды. Красиво. Умиротворяюще. Как жаль, что от людей почти ничего не зависит. Я бы для себя включила вечную ночь. Чтобы сидеть вот так и смотреть в небо, ни о чём не задумываясь.

Ногу что-то пощекотало, и я дёрнулась, возвращаясь в реальность. В воде тонула красивая разноцветная бабочка, я потянулась, чтобы спасти её, но не удержалась и свалилась в бассейн. Схватиться за поручни не успела, меня потащило на дно так резко, что даже вскрикнуть не успела. Хлебнув воды, вынырнула и, не отыскав точку опоры, снова ушла под воду. Как только я подумала, что вот, пожалуй, и всё — погибну банально и бездарно — чьи-то руки схватили меня за плечи и потащили вверх.

Монгол.

— Ты что, дура, блядь?! Какого хера ты сюда полезла?!

— Пошёл… ты…

— Зачем, Алина? Объясни, что в твоей дурной голове происходит? А ночью что было? Прощальный секс? Решила потрахаться перед тем, как утопиться? Совсем ебанутая, что ли?! — орал на меня, встряхивая и сдавливая своими ручищами, как тряпичную куклу, а я только и могла, что немо открывать рот. — Мне тебя в дурку упечь? Ты учти, блядь, мне это вообще нехуй делать!

Он что, думал, что я хотела покончить с собой? Серьёзно? Да прекратите…

— Я бабочку спасала…

— Чего? — уставился на меня ошалело.

— Бабочка упала в воду. Я потянулась за ней и упала…

— Вот дура, — выдохнул с облегчением, крепко стиснул в объятиях. — Нереальная дура.