Монгол. Черный снег (СИ)

Иногда я спрашиваю себя, почему он так боится быть рядом со мной. Ведь он уже рядом, даже если сам этого не осознаёт. Каждый день, каждая наша встреча — это шаг ближе друг к другу. Но он упорно отталкивает меня, словно я могу разбудить в нём что-то, что он давно пытается похоронить.

Этот момент у окна я не могу забыть. Его руки были сжаты в кулаки, как будто он хотел бороться, но даже не знал, с чем. Он дышал глубоко, медленно, как будто пытался успокоить себя. А потом я увидела, как его пальцы дрогнули, как он разжал кулак и посмотрел на свои руки. Он смотрел на них так, будто ненавидел их. Будто эти руки сделали что-то, за что он никогда себе не простит.

В тот момент мне стало страшно. Я не знала, что с ним произошло, но в моей голове мелькнула мысль: он ненавидит себя. Настолько, что не может даже просто сидеть спокойно. Ненависть внутри него такая сильная, что она буквально разрывает его на части.

Я застыла, но он не пошевелился, не произнёс ни слова. Только его плечи были напряжены, как будто на них лежал груз, который он не мог сдвинуть.

— Ты в порядке? — наконец выдавила я. Голос сорвался, и мне показалось, что он прозвучал слишком мягко. Слишком… беспомощно.

Он медленно поднял голову, но не обернулся. Секунда молчания — долгая, гнетущая. А потом:

— Всё нормально. Иди.

Это «иди» ударило по мне так, будто он запустил в меня кинжалом. Холодное, безразличное. Но я не ушла. Не смогла.

— Ты не выглядишь нормально, — сказала я, делая шаг вперёд.

— Диана… — он произнёс моё имя медленно, почти выдохнул, и я почувствовала, как внутри всё дрогнуло. — Я сказал, иди.

— Почему ты всегда так? — я не выдержала, сорвалась. Голос дрожал, но я не могла больше этого терпеть. — Почему ты всегда отталкиваешь меня? Я вижу, что тебе плохо, Тамир. Ты думаешь, я не замечаю?

Он резко обернулся. Его глаза — такие тёмные, такие глубокие, полные чего-то, что я не могла понять до конца. Это не просто злость. Это был целый шторм из эмоций, который он отчаянно пытался скрыть.

— Ты ничего не понимаешь, — бросил он грубо. — Я не отталкиваю тебя. Я просто… Просто оставь меня в покое.

— Не могу, — я подошла ближе, чувствуя, как у меня начинают гореть глаза. — Не могу, понимаешь? Я не могу просто смотреть, как ты страдаешь.

— Это не твоё дело, — резко ответил он, но в его голосе была трещина. Маленькая, почти незаметная, но я её услышала.

— А если я хочу, чтобы это было моим делом? — спросила я, глядя на него.

Он встал, слишком быстро, слишком резко. Его движение было угрожающим, но я не испугалась. Он двинулся ко мне как хищник, готовый кинуться, но я знала — он никогда этого не сделает.

— Ты не понимаешь, что творишь, ты ничего не понимаешь… — прорычал он.

— Тогда объясни, — я не отступала. — Объясни мне, Тамир. Ты всё время отталкиваешь меня, но я знаю, что ты… Я знаю, что тебе не всё равно.

— Ты ничего не знаешь! — его голос был резким, громким, почти злым, но я видела, что это защита. Всё, что он говорил, он говорил, чтобы держать меня подальше. — Ты думаешь, ты можешь мне помочь? Ты думаешь, что понимаешь, через что я прошёл?

— Я не знаю, через что ты прошёл, — я вздохнула, чувствуя, как в горле горит от сдерживаемых слёз. — Но я хочу знать. Ты не обязан быть один, Тамир.

— Я должен, — он сжал кулаки, его плечи снова напряглись. — Это не жизнь, Диана. Это просто существование. Ты не понимаешь, с кем ты пытаешься связаться. Я — проблема. Я — дерьмо, которое ты не заслуживаешь.

Я шагнула ближе, уже почти вплотную. Он замер, его дыхание стало рваным, но он не отступил.

— Я сама решаю, что я заслуживаю, — сказала я тихо, но в моём голосе было больше уверенности, чем я сама ожидала. — И я хочу быть рядом с тобой.

— Ты не знаешь, чего хочешь, — он прошептал это, почти хрипло. Я видела, как он борется с собой. Его кулаки, его взгляд, его дыхание — всё говорило о том, что он хочет…хочет того что и я.

— Тогда расскажи мне, — я осторожно коснулась его руки, почувствовала, как он напрягся. — Расскажи, Тамир. Дай мне понять.

— Ты не выдержишь этого, — он выдохнул, но голос его уже не был таким жёстким. Он посмотрел на меня, и я увидела в его глазах что-то, что разбило моё сердце.

— Попробуй, — я чуть сжала его руку, и это было как мольба. — Просто попробуй.

Он отвернулся, словно не мог смотреть на меня. Его дыхание стало тяжёлым, и я услышала, как он сдавленно выдохнул.

— Ты не понимаешь, Диана. Всё, к чему я прикасаюсь, ломается. Всё, чего я касаюсь, я уничтожаю. Я не могу позволить себе сделать это с тобой.

— Ты не сломаешь меня, — я сказала это почти шёпотом, но он услышал. Он повернулся ко мне, и на его лице была такая смесь боли и гнева, что у меня в груди что-то оборвалось.

— Уже ломаю, — он прошептал, и это прозвучало так тихо, что мне пришлось напрячься, чтобы услышать. — Ты просто ещё этого не поняла.

И с этими словами он вырвал свою руку из моей, развернулся и вышел, оставив меня в этой комнате наедине с пустотой.

Глава 20