Моника (ЛП)

- Послушайте, – решился офицер. – Не знаю, в чем вас обвиняют и какие есть доказательства. Я лишь выполняю приказы вышестоящих забрать заключенного, следить за охраной на корабле и передать его властям Мартиники. Я знаю, что все изменилось, и мы в большом долгу перед вами.

- Но ведь это ерунда, не так ли? – заметил Хуан с тонкой иронией. – Буря уже прошла и бояться нечего. Вы увидели британские острова. Как удобно выполнить миссию, учитывая, что произошло, отправив нас в тюрьму Сент-Джорджес! Думаете, я такой дурак, чтобы сдаваться новым ищейкам, страдать от издевок и грубостей?

- Мы взяли вас как положено. О вас говорили, как об опасном человеке, – торопливо извинялся офицер. – Мне действительно жаль, что с вами так случилось. Я не собирался вести себя со всеми вами слишком сурово.

- Слишком, нет, понятно. К тому же не было необходимости. Было достаточно обычной формы обращения с теми, кто попал в ваши сети закона, у кого нет влияния, гербов и состояния. Бедные люди, бедные нищие! Зачем нас уважать? Ведь жизнь бедного человека ничего не стоит! Офицер, что значит этот корабль в моих руках для вас? Видите? Мы меняем курс. Идем на Север. Ваш британский остров остался позади. Теперь роли поменялись. Мне достаточно дать сигнал людям, чтобы те выбросили вас в море.

- Что вы говорите? Вы шутите? Чего вы добиваетесь?

- Ничего. В лучшем случае это будет вам уроком, который все равно не пойдет вам впрок. Как мало стоят офицерский титул и знаки различия, когда человек находится в беде!

- Что вы со мной сделаете?

- Ничего. Мы едем на Мартинику. Вы завершите свою миссию, только на несколько часов позже.

- На Мартинику? Но мы очень далеко, двигатели ведь не работают! Мы не сможем доехать!

- Ветер поможет. Мы плывем с парусом, который понимает только Хуан Дьявол.

- Не знаю даже, что и сказать, – заявил удивленный и благодарный офицер, которого не отпускал страх. – На Мартинику… Когда мы туда прибудем?

- Мы будем в Сен-Пьере завтра вечером, если ветер не сменится.

- Если так, полностью рассчитывайте на нашу благодарность, и если я могу что-то сделать для вас…

- Да. Наполните мою трубку табаком и велите приготовить еды для моих людей.

Хуан снова посмотрел в мореходную книгу, медленно повернул направо и посмотрел горящим взором темных глаз на широкое море, которое понемногу успокаивалось, солнце разгоняло тучи и омывало золотыми лучами его гордый лоб, широкую грудь, мускулистые руки, голову с черными вьющимися волосами, губы, которые сжимались так, словно не хотели освободиться от главной болезни его души, которая тянула нити сквозь ветра и моря к Монике де Мольнар.

- Да, здесь я заболела и чуть не умерла. На пороге смерти меня спасла его забота.

Скрестив руки, Ренато недоверчиво слушал неправдоподобный рассказ Моники в каюте Люцифера, где изменилась ее жизнь. Вся боль и надежда пережитых часов в этих стенах, казалось, возродилась, когда, соединив руки, бывшая послушница вспоминала былое.

- Жалкий уголок, Моника. У меня болит душа, что это по моей вине.

- Этот угол для меня не жалкий, Ренато.

- Если судить по твоему взгляду, то я должен признать твою правоту. Но я не могу поверить тому, что ты говоришь. Кое-что не укладывается в голове, и разум не может согласиться с этим. Знаю, ты хочешь защитить его и воздвигнуть между нами холодную стену, даже догадываюсь почему. Не нужно большого ума, чтобы понять, как ты страдала в этих стенах, жить здесь – это ужас, разделять все с человеком, который далек от твоего воспитания и привычек. Такая женщина как ты, Моника…

- Ренато, возможно, та женщина, которой я была, не могла понять Хуана. А та, которая сейчас…

- Хватит! – гневно отрезал Ренато. – Не меняются так сердца и понятия. Твое превращение – это физика, внешняя сторона, не более. Ты более красива, желанна, ты как цветок, способный пробудить чувства человека, который лишь взглянет на тебя. Но какой ценой ты этого достигла? Какими страданиями, какую жертву должна была принести, чтобы изменить то, что изменила? Кто в действительности для тебя этот человек, Моника?

- Мой муж. Ты знаешь.

- Ты делишь с ним эту каюту?

- Нет. Ну, я хочу сказать… – колебалась Моника.

- Ради Бога, прошу тебя, говори яснее! Пока ты была больна, ты была здесь, но потом? Скажи правду, не лги, Моника. Ради Бога, не лги!

- Я была здесь одна, – пробормотала Моника. – Он был для меня лучшим, приветливым и уважаемым другом.

- А! – победно воскликнул Ренато. – Ничего больше?

- Ну, после моей болезни, ничего.

- А до этого? Скажи все, Моника. На коленях умоляю, как брат, клянусь, что сказанное не использую против Хуана, если ты не захочешь. Есть в твоих отношениях с ним что-то странное, непонятное, в чем я хочу быть уверенным, и ты не откажешь мне в этом. Хуан был на самом деле твоим мужем? Ты принадлежала ему?