Моно-но аварэ

Доктор Гамильтон с уважением смотрит на неё:

– Спасибо, Минди.

Мы планируем, мы спорим, мы кричим друг на друга, мы работаем ночь напролёт.

***

Добраться по тросу от жилого модуля до солнечного паруса – трудное и долгое дело. Я затратил на него почти двенадцать часов.

Я был живой иллюстрацией ко второму слогу моего имени:

Он означает «парить». Видите, что‑то поднимается слева? Это я, пристёгнутый к тросу. Из шлема торчит пара антенн, а на спине у меня крылья – что, в данном случае, означает ракетные двигатели и дополнительные топливные баки, которые поднимают меня всё выше и выше к огромному и тонкому как шёлк зеркальному куполу солнечного паруса, закрывающего всё небо.

Минди болтает со мной по рации. Мы шутим, делимся секретами, обсуждаем вещи, которые сделаем в будущем. Когда мы уже не можем ни о чём говорить, она поёт мне. Её задача не дать мне заснуть.

– Вареваре ха, зоси но айда ни каику ни ките...

***

Но подъём – это самая простая часть путешествия. Добираться через сеть распорок паруса к прорехе будет гораздо тяжелее.

Я покинул корабль тридцать шесть часов назад. Сейчас голос Минди звучит уже устало. Она зевает.

– Спи, детка, – шепчу я в микрофон. Я настолько вымотался, что мне хочется закрыть глаза хотя бы на секундочку…

…Летний вечер, я иду по дороге с папой.

– Мы живём в краю вулканов и землетрясений, тайфунов и цунами, Хирото. Каждый день мы сталкиваемся с тем, как ненадёжна наша жизнь на узкой полоске поверхности этой планеты между подземным жаром и ледяным вакуумом сверху…

…И я снова в скафандре, и снова один. Секундная потеря концентрации чуть не стоила мне одного из топливных баков, я почти потерял его, когда стукнулся рюкзаком об одну из балок паруса. Я вовремя успел подхватить бак. Чтобы двигаться быстрее, в моём снаряжении нет ни грамма лишнего, и я не позволю себе потерять хоть что‑то. У меня нет права на ошибку.

Я пытаюсь отогнать дрёму и продолжаю двигаться…

– …Но именно это осознание близости смерти, бесконечной красоты каждого мгновения, позволило нам выжить. Моно‑но аварэ, сынок, это эмпатия со вселенной. Это душа нашей нации. Благодаря этому мы пережили Хиросиму, оккупацию, все лишения и угрозу полного уничтожения, не теряя силу духа…

– Хирото, проснись!

Голос отчаявшейся Минди звучит уже умоляюще. Я резко проснулся. Как долго я не спал? Два дня? Три? Четыре?

Чтобы преодолеть последние пятьдесят или около того километров мне придётся отпустить распорки и, используя только ракетные двигатели, скользить над поверхностью паруса, который в это время движется с большой долей скорости света. Даже при мысли об этом у меня кружится голова.

И неожиданно отец снова рядом со мной в космосе, под парусом. Мы играем в го.

– Посмотри в левый нижний угол. Видишь, твоё войско разделено на две группы? Скоро мои белые камни окружат и захватят одну из них целиком.

Я смотрю туда, куда он показал, и вижу фатальную ошибку. Я пропустил пересечение. И то, что мне казалось единым войском, на самом деле две группы камней, между которыми зияет промежуток. Я должен закрыть это пересечение следующий ходом.

Я отгоняю видение. Я должен закончить дело, а потом смогу поспать.

Передо мной дыра в парусе. На скорости, с которой мы двигаемся, даже малюсенькая песчинка, проскользнувшая через ионные щиты, может привести к катастрофе. Солнечный ветер и давление электромагнитного излучения заставляют рваные края прорехи колебаться. Сам по себе один фотон ничтожно мал и даже не имеет массы, но вместе они могут приводить огромный как небо парус в движение и нести тысячи людей вперёд.

Вселенная – удивительное место.

Я поднимаю чёрный камень и готовлюсь поставить его на доску, чтобы соединить моё войско.

Камень превращается в комплект для наложения заплаты из моего рюкзака. С помощью двигателей я маневрирую над прорехой. Через дыру я вижу звёзды, те самые, которые никто из корабля не видел уже много лет. Я смотрю на них и думаю, что около одной из них когда‑нибудь случится такое, что человечество, сплавившееся в новую нацию, восстанет от почти полного исчезновения и засияет с новой силой.

Я аккуратно подготавливаю всё для наложения заплаты. Затем включаю горелку. Провожу ею над заплатой и чувствую, как материал плавится и соединяется с углеводородными цепями плёнки паруса. Потом мне надо будет поверх этого нанести распылённые атомы серебра, чтобы сформировать тонкий отражающий слой.

– Получается, – произношу я в микрофон. Я слышу приглушённые звуки радости на заднем фоне.

– Ты герой, – говорит Минди.

Я представляю себя гигантским японским роботом из манги и улыбаюсь.

Горелка начинает сбоить, и, наконец, пламя гаснет.

– Смотри внимательно, – говорит папа. – Ты хочешь закрыть эту дырку следующим камнем. Но так ли ты должен поступать на самом деле?

Я трясу топливный бак, присоединённый к горелке. Пусто. Это тот самый бак, который я стукнул об одну из распорок паруса. Должно быть, это вызвало течь, и теперь в нём не хватит топлива, чтобы заделать дыру до конца. Заплата присоединена только наполовину и висит свободно.