Монохромный человек (СИ)

Они разговорились, и хотя темы были отвлеченные, Мила несколько раз тонко намекнула на то, что с Касьян, с учетом новых обстоятельств может рассчитывать на нечто большее, чем просто дружбу и общение.

И Каменев не замедлил правильно истолковать эти намеки.

Они поехали к ней. В её же машине.

Мила отправилась в душ, а Касьян начала поспешно раздевался, отчаянно пытаясь справиться с одной рукой. Он не успел. Когда Мила вышла из душа, замотанная в одно полотенце он ещё был в одном носке, трусах и рубашке.

Она помогла ему избавиться от остальной одежды и когда он уселся на кровать, сама двумя руками взялась за его трусы-боксы.

Хищно, многообещающе улыбнувшись, Мила, глядя в глаза Касьяну сняла с него последнюю часть одежды.

В следующий миг она скинула полотенце, бросила на кресло рядом и толкнула Касьяна в грудь.

Каменев послушно упал на спину, в объятия постели Милы.

А её владелица покрыла его лицо поцелуями и позволила утонуть в её пылкой, страстной и бесконечно жадной любви.

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Пятница, 14 августа. Примерно то же время, что и выше.

Дядя Сигизмунд выглядел мрачным, недовольным и угрюмым.

Под глазами у него залегли мешки. На костяшках его пальцев я заметила свежие ссадины.

Но спрашивать о том, что случилось не стала. Что-то мне подсказывало, что это будет лишним.

Мы сидели в комнате свиданий, в Строгинском ОВД.

Кроме нас здесь больше никого не было, остальные пять столов пустовали.

— Как там мастерская? — спросил дядя со вздохом. — Следишь за порядком?

Я кивнула.

— Сегодня уволила двоих сотрудников.

— Вот как… — ухмыльнулся он. — За что?

— Отлынивали от работы. — просто ответила я.

— Нахамили тебе? — с усмешкой кивнул дядя.

— Немного. — соврала я.

— Правильно сделала, что уволила.

— Спасибо.

Мы опять замолчали. Странно, но вот в такие моменты, а это, к сожалению не первый случай, когда мы общаемся в такой обстановке, я не всегда знаю как и что мне говорить. Вообще чувствую себя крайне неловко и растерянно.

Ну, что тут скажешь? Моя жалость дяде не нужна, его это только разозлит. Обсуждать случившиеся он тоже явно не настроен.

Не придумав ничего лучше, я спросила:

— Как вы… тут?

Дядя глядя в стол, поднял меня взгляд темно-голубых глаз и фыркнул.

— Как… — проговорил он. — Нормально. Спать есть где, жрать дают, туалет… не самый вонючий.

— Понятно. — сжато проговорила я, отчаянно жалея что спросила.

Мы посидели так ещё несколько минут. Дядя прокашлялся.

— Мужики не спрашивали где я?

— Спрашивали. — грустно вздохнула я.

— И что ты?

— Сказала, что вы срочной командировке.

Дядя Сигизмунд фыркнул, осклабился.

— Могла бы что-то и по оригинальней придумать! — он покачал головой.

Я стыдливо опустила взор. Ну, вот… выходит я и тут напортачила. Ведь действительно можно было придумать что-то другое. Кто поверит в очередную «командировку» дяди Сигизмунда?

Ну и дура же я!

— Ладно, не напрягайся. — дядя протянул руку и похлопал меня по руке.

Тут же раздался звонкий удар по решетчатой двери.

Я вздрогнула. А зычный, властный голос крикнул:

— Лазовский! Убрал руки!

Дядя Сигизмунд сжав зубы, медленно обернулся и смерил тяжелым взглядом боевитого, рослого охранника.

А у меня перед глазами промелькнули воспоминания дяди Сигизмунда. Я охнула от ужаса, увидев, какую жуткую драку с сокамерниками устроил вчера мой дядя.

Он разбил голову одному, сломал табурет об хребет другого, раздал всем, кому смог в челюсть, но и сам получил ножкой табурета по ребрам.

— Э, ягодка… — дядя Сигизмунд, игнорируя охранника сжал мою руку своей огромной ладонью. — Всё будет хорошо.

Он улыбнулся мне и кивнул.

— Скоро увидимся.

Потерявший терпение охранник, вошел в комнату и объявил:

— Лазовский! Свидание окончено из-за нарушения правил! На выход!

Я посмотрела на охранника. Он взглянул на меня. Я не старалась скрыть своего испепеляющего взгляда.

Да мой дядя сложный человек. Я знаю. И что упекли его сюда за дело, я тоже знаю и согласна… Но он мой дядя, и я всегда буду на его стороне!

Из полицейского отделения я вышла крайне раздраженная поведением некоторых служащих полиции и отягощенная жалостливыми мыслями о дяде.

Ко всему прочему меня настигли десятки или даже сотни шумных воспоминаний, которые невидимыми призраками порхали в стенах полицейского участка.

О-ох, Святая дева Мария… Чего там только не было!

Избиение жены, групповое изнасилование, поножовщина, пьяная драка, перестрелка, неудачное ограбление, наезд на пешеходов… Господи, почему эти люди ещё в ОВД, а не в тюрьмах!

Помимо этого, я увидела несколько воспоминаний самих полицейских.

Разгон не правомерных и бесполезных митингов, выслушивания жалоб свидетелей, опрос очевидцев, допрос подозреваемых, следственные эксперименты.

Воспоминания из полицейского участка преследовали меня на протяжении всей дороги до «Княжеского» спортивного дворца.

На пути ко дворцу я несколько раз пробовала набрать Стаса, но он не отвечал. Прекрасно. Похоже, моему дяди придется оставаться в застенках полицейской участка ближайшие дни, так точно.