Монолит

Машина оказалась зажата между бензовозом и наполовину вошла в смявшийся бок автобуса. Нужно было выбираться. Я протянул руку через мешанину проводов и осколков к Кристе и потряс её за плечо. Со стоном жена открыла глаза. Несколько секунд её взгляд блуждал по искорёженной машине, потом с явным трудом сфокусировался на мне.

— Больно… — прошептала Кристина, с трудом шевеля губами.

У неё было исцарапано лицо, а на лбу наливалась огромная шишка. Губы и подбородок были залиты кровью из разбитого носа, но в остальном она, кажется, была цела. Я вышиб ногами остатки лобового стекла и вылез на удивление легко, затем попробовал вытащить Кристину, но её ноги зажало.

— Кирюша, помоги, — в голосе жены не было паники, скорее удивление: всё случилось слишком быстро.

Изо всех сил, обдирая ногти, я попытался разогнуть смятый металл, но тщетно: одному не справиться.

— Потерпи, милая, сейчас приведу кого-нибудь.

Жена ухватила меня за штанину.

— Пожалуйста, не уходи, не оставляй меня здесь одну.

Осторожно отряхнув осколки стекла с её щеки, я сказал: «Я быстро…»

Бензовоз прижал нашу машину к автобусу, мы бы, конечно, слетели в кювет, но бетонный бортик автострады остановил наше движение. Водителю бензовоза помощь была уже не нужна, его голова валялась тут же, в грязи, словно жутковатая игрушка, какие продают в магазинчиках розыгрышей. В автобусе кричали люди. Кто-то пытался выбраться, но двери заклинило смятым корпусом моей машины. Рыжеволосая девушка, обдирая руки о стеклянную крошку, наполовину высунулась из разбитого окна. Машинально я потянулся к сотовому телефону, но, увидев разбитый корпус и потёкший от удара экран, понял всю бесполезность этой попытки. От удара цистерна треснула, и из неё толчками вытекало топливо. С отчетливой ясностью я понял, что сейчас произойдет. Где-то вдали выли сирены. Видимо, всё-таки кто-то вызвал скорую. Слишком поздно. Я закричал людям, что сбегались к месту аварии, мужчине с аптечкой, подросткам с телефонами, срывая голос, не обращая внимания на боль в боку:

— Уходите отсюда! Бегите!!!

Что-то коротнуло в разбитой кабине бензовоза, и появились язычки веселого пламени. Я рванулся к Тойоте, понимая, что не успею, вцепился руками в неподатливый металл, не обращая внимания на изрезанные ладони, и железо начало уступать; потянулся к Кристине и поймал её взгляд. Она смотрела не на меня, а куда-то за спину. Зрачки её расширились от ужаса. Хотел обернуться, но не успел, одежда на мне вспыхнула, лицо взорвалось вспышкой боли.

***

Я пришёл в себя от головной боли. Волосы пропитались кровью, а поверх были торопливо намотаны туры бинта. Я не сразу понял, где нахожусь и что происходит. Остатки этого странного сна или воспоминания смешались с реальностью. Мы ехали на машине с Кристиной, была авария. Кажется, меня ранило при взрыве.

— Неисправность основной и резервной систем охлаждения реактора, — голос шёл из динамиков на стенах, каждое слово гулко перекатывалось в моём пустом черепе. — Температура ядра пять тысяч градусов Цельсия и растёт. Всему персоналу немедленно покинуть базу, — голос был резкий, механический.

Мне хотелось понять, что означают эти слова, и я не мог и лежал на обычной больничной кушетке. Неуклюже попытался встать, сделал несколько шагов, упал, повалив шкафчик со стеклянными дверцами. Они разбились — и на пол полетели одноразовые шприцы в пластиковых упаковках, таблетки, пакеты с растворами, капельницы. Коробка с ампулами упала на пол — и запаянные цилиндрики покатились по полу. Я наугад подобрал одну. Свет то тускнел, то разгорался. «Преднизолон…» — прочитал я на упаковке и отшвырнул ампулу. Как ни странно, память услужливо подсказала, что это. Я перерыл груду упаковок с лекарствами: кордиамин, димедрол… «В этом проклятом лазарете, что нет обезболивающих?» В углу стоял маленький сейф с листочком, ранее опечатанном на принтере, а сейчас просто приклеенном скотчем, «Наркотики, список А». Я дернул за ручку, но сейф не поддался. «Введите, пожалуйста, код» высветилось на экране.

Я выругался, треснул по упрямой железке и только потом вспомнил, что у меня в личной аптечке должно быть обезболивающее, и всадил в бедро прямо через штанину крошечный шприц-тюбик с прозрачной чуть опалесцирующей жидкостью. «Привет асептика, здравствуй антисептика...» По телу словно разошлась тёплая радуга. Где-то в области затылка она наткнулась на чёрного ежа головной боли, которая после недолгой схватки отступила. Мне стало чуть лучше, по крайней мере, комната больше не вращалась, а пол оставался полом и не пытался вырваться из-под ног. Семёна нигде не было видно. Может, он подумал, что всё равно конец, и бросил меня тут. Мне стало стыдно от такой мысли. Семён бы так не поступил. Лазарет находился в маленьком помещении, отделённом символическими стеклянными переборками от остальной лаборатории.