Монолог

В личной жизни тоже не сложилось. Пыталась отношения построить с тем несостоявшимся отцом, жил он с нами. Макс еще подростком был, а мальчики в этом возрасте особенно сложные, сам понимаешь. Да и нервный он, вспыльчивый. Смотрел на нас волком, грубил, меня посылал частенько подальше, того козла вообще выгонял – собирал манатки и выбрасывал из квартиры. Я спрашиваю у него, почему ты такой эгоист, почему мама не может быть счастливой? А он тогда сказал, что нормальные родители должны жить ради него, ребенка, а в нашем случае мать любит только себя. Обо мне, говорит, ты должна думать, о моем счастье!

Когда меня наконец бросили, я обвинила во всем Макса. А потом вспомнила своего отца: первое сентября, бой посуды, шум и «ты, паскуда, мне жизнь испортила». Почему мы повторяем ошибки своих родителей, а не учимся на плохом примере? Можно ли вообще самому стать человечным, добрым, мудрым родителем и семьянином, не видя в детстве ничего хорошего?

В день нашей последней ссоры с Максимом я, конечно, все это ему и припомнила. Он же мне отплатил ответным огнем. Когда же перемирие?

Даже если сын когда-нибудь меня и поймет, то я уже сама себе этого не прощу.

5 ноября

11:48

Хэллоу! Башка раскалывается – много выпито, как бы снова не пристраститься, как тогда… Мне и сейчас кажется, что имею право иногда забыться. Но только сейчас мне действительно больно.

Макс ни звонит, ни пишет. Наверное, возможности никакой. Две недели уже… Мне кажется, я постарела лет на десять. Боже, мне всего тридцать восемь. Как я смогу потом так долго жить, если вдруг… Нет, плохие мысли, прочь из головы. Но ведь и хорошие не лезут.

Давай День рождения Макса вспомним, тот самый, 15 сентября 2004 года.

Еще тепло, бабье лето, я звоню тебе – началось. Поехали в роддом, там осмотрели, сделали УЗИ: воды мало. Врачи с укоризной: мамочка, вы рожать-то собираетесь? Конечно, плод уже сам тарабанил во внешний мир, но все никак… Почти сутки меня таскают по кабинетам. А не лучше кесарево сделать, спрашиваешь ты у акушера. От боли я не могу выразить мысли, может, это было и к лучшему: вместо околоплодных вод из меня полилась обсценная лексика. Схватки… Выругавшись на славу, отчасти от обиды и некомпетентности выбранного акушера, я сама попросила операцию, но сказали, что нечего выдумывать – молодая, и так родишь! Но мне все хуже, Макс бьется головой, ломает мне кости. Не знаю, сколько времени мы так мучились, лишь помню, как ты залетаешь с главврачом: готовимся к операции, сказал он. Слава Богу, мать вашу… Помню ужас на лице врачей, когда достали Макса с короткой пуповиной, которая не дала бы родиться ребенку на свет естественным путем. Его положили тебе на грудь, будто ты его и рожал. Меня же в это время зашивали. А как ты на них орал потом на весь роддом. И что было бы, если бы не ты? Я всегда об этом помнила, но это не мешало ревновать к тебе сына после нашего развода.

15:45

Мы приехали домой втроем впервые. Мое заштопанное пузо не позволяло носить ребенка на руках, и он всегда был с тобой. Вы были одним целым. Воспаление после операции не дало возможности выкормить младенца, может поэтому он не привязался ко мне так, как должен был? Или не в этом дело? Ладно, постараюсь не заниматься самобичеванием.

Помнишь первое слово? "Папа". А второе? "Дать". А мать – ни дать ни взять. Шучу, я не обижаюсь, если что.

Не научили быть ласковой, нежной, говорить с родными о самом главном – чувствах. Зато критиковать, унижать и терять – да, в этом у меня семейка профессиональная. От самой себя противно. Как все вернуть?

6 ноября

8:25

Доброе! Еще не надоела? А ты умеешь слушать (сарказм). Помнишь, Максу было восемь, когда он с осложнениями после удаления аппендикса попал в больницу? Ему было все хуже и хуже. Ты нашел врача, привёз осмотреть малого и выяснилось, что у него сепсис. Доктор сказал, еще бы пару дней и все… Ты словно его Ангел Хранитель, а я разорвала вашу связь. И мне кажется, именно потому, что тебя нет рядом, с ним теперь и приключаются несчастья.

Мама завтра уезжает, говорит, таблетки помогают, а мне кажется – помогаешь ты. Абсурд, скажешь? Нет, с кем бы я так откровенно говорила, как не с тобой?

Где же Макс? Я бы сказала, что люблю его. Но боюсь, он даже слушать не захочет.

9:35

Я решила завести блокнот, в котором буду делиться мыслями, наблюдениями, даже снами. Надеюсь, что Макс когда-нибудь его прочтет. А пока, мой единственный читатель – это ты. Опять неудачно пошутила. Могу подкидывать и тебе свои записи заодно.

Ты помнишь, как начались бои под самым городом? Как Макс прибежал к нам ночью, залез под одеяло, прижался, взял нас за руки и стал вслух молиться? От себя, по-детски, как мог, но так искренне! Как он боялся, помнишь? Не меньше нас. Время до отъезда казалось вечностью, ведь каждая минута была на счету. А вдруг до завтра не доживем? Так и жили одним днем. А потом что?