Монолог о школе, сексуальном самовоспитании и футболе

– Привет, Мишка! Неожиданная? Ты в этот раз не искал меня? – бодро подыграла я ему, пытаясь стряхнуть с себя возникшее вместе с ним напряжение.

– Всегда искал, – ответил он мне в унисон и вдруг посерьезнел. – Ты в город? Есть время немного прогуляться?

– Прогуляться? Если недолго. Я на работу.

– Отлично. Прогуляться и поболтать. Здесь не хочется. – Он скосил глаза на окружавших нас пассажиров.

Поболтать. Да еще не при всех. Раньше о любых Мишкиных новостях можно было говорить не таясь, где угодно. Сейчас же почему-то для этого нужно было уединиться. Что ж там у него такое?

Давно мы не говорили. По-серьезному, «по-взрослому» – наверное, ни разу. В школе много болтали. А потом при встречах только «привет-привет, как дела, какие новости». И тут его «поболтать» прозвучало как-то очень важно и серьезно.

– Может, в тамбуре?

– Можно. – Он замялся. – Но у тебя со временем как? Полчаса есть?

– Думаю, да.

– Ну тогда погуляем…

И мы, как обычно, пробежались пока по последним новостям.

Ну вот и конечная станция. Мы вышли из поезда. За городом было пасмурно, а тут прямо бабье лето – солнце, тепло. В такую погоду гулять одно удовольствие. Напротив вокзала был сквер с фонтанами и лавочками. За лавочками – кусты, по-моему, сирень. Гуляют бабушки с внуками, парочки в обнимочку, на лавочках расположились шахматисты со своими досками. Народу много, несмотря на будний день. Я поискала глазами, где нам присесть.

– Пойдем. Я место знаю недалеко, – позвал Мишка, – там тихо и точно никого не будет.

«Даже так? Совсем спрятаться? Неужели и про место заранее подумал?» – пронеслось в голове. Я хотела пошутить, но посмотрела на него и передумала. Ему было не до шуток. И мы пошли. Мысли, как бешеные, носились в голове, врезались друг в друга, разбивались и снова набирали скорость. Очень хотелось понять, что он задумал. Может, правда ему наскучили подделки, он устал искать меня в других и решил остановиться на оригинале? Эта мысль волновала и пугала. Говорить об этом с Мишкой сейчас не хотелось. Потому что правильного ответа у меня не было. Да, мне с ним хорошо. Было. Я знаю его дольше и больше всех. Пить он перестал. Кажется. И родители сейчас уже не смогут нам ничего запретить – мы это переросли. И я по-прежнему думаю о нем иногда, даже скучаю, как скучала бы по брату, наверное. Но о любви ли это? Возможно, и о любви, раз так долго во мне это живет. Тогда если он сейчас предложит мне… попросит быть его женой… я, наверное, могу и согласиться, если не испугаюсь в последний момент и не убегу – со мной такое бывает. А дочка его? Ведь я так и не знаю ничего о его отношениях с дочкиной мамой, с его… Кто она ему? Любовница? Живут ли они вместе? Или постель не делят, а делят только родительские обязанности? Я точно не буду против его дочери. На своих детей у меня пока ни времени, ни желания не было. А если он захочет, чтобы я сидела с его дочкой?..

Так одни мысли цепляли другие и уводили меня за собой далеко. Я ничего не могла поделать с этим мыслепотоком и, как обычно, придумывала возможные сценарии, которые должны были уберечь меня от опасных неожиданностей.

Погрузившись в себя, я не заметила, как, дойдя до какого-то здания, мы прошли под арку и оказались в тихом зеленом дворе с детской площадкой посередине на небольшом возвышении. Сейчас на ней никого не было.

– Пойдем? – И Мишка направился к площадке.

Мы поднялись на площадку и сели на разноцветную деревянную скамейку. «Поцеловались мы впервые тоже на детской площадке. Не знак ли это?» Я ждала. Мишка смотрел внутрь себя и ничего не говорил. Я взглянула на часы – скоро пора будет ехать на работу.

– Мишка, ты говорить будешь? Время заканчивается, мы не успеем.

– Ну да, – он как будто проснулся, встряхнулся и почесал затылок, —да. – И сразу из взрослого двадцатичетырехлетнего парня вдруг превратился в Мишку – какого-то взъерошенного, неуверенного и потерянного школьника. – Дай мне руку. А то я не знаю…

Я удивилась, но дала. Он взял ее машинально, не глядя, и сжал в своих влажных ладонях.

– Дай мне слово, что ты не будешь сердиться! – Наконец-то он посмотрел на меня. – Дай мне честное слово, иначе я ничего не скажу. Не смогу сказать.

Я хотела возразить, что я не могу пообещать такого заранее – все будет зависеть от того, что он мне хочет сказать…

– Пожалуйста! Просто скажи так, как я прошу!

Он читал мои мысли?

– Хорошо, Мишка, я не буду сердиться. Обещаю…

Он мял мою руку в своих руках, как будто это была не рука, а носовой платок.

– Я давно хотел тебе рассказать. Я не знаю почему – давно уже все прошло. В смысле время. Но я врал тебе. Я виноват очень. Я больше не могу с этим один… Ты точно не будешь на меня сердиться?

Я слушала его и ничего не могла понять. Речь явно была не о том, о чем мне нафантазировалось в электричке. Это было что-то совсем другое. Подумалось только: «Надо же, когда-то и я хотела ему все рассказать, потому что не могла носить в себе. А оказывается, и у него есть такое…»

Он потянул меня за руку к себе.

– Сядь ко мне на колени, пожалуйста.