— Их необходимо обезвредить. Только тихо, без лишней суеты.
— Может, позвонить в милицию?.. — робко предложил Степашкин. — Пусть вышлют отряд быстрого реагирования.
— Не надо. Это мое дело, и я доведу его до конца. А эти парни в форме только спугнут Блинова. Помни, он псих, и если почувствует, что капкан захлопнулся, пойдет до конца…
В следующее мгновение связь прервалась. В аппарате послышался треск, а голос Юрия Сергеевича пропал. Мономах нервно забарабанил костяшками пальцев по своему сотовому, но это не помогло. От отчаяния Сергей Толоконников заскрипел зубами и бросил трубку на кухонный столик.
«Я должен быть там, должен… Я должен прийти к ним на помощь. Только я сумею остановить Блинова. Я буду говорить с ним на языке, понятном только мне и ему. Ведь и на мне лежит часть вины за то, что Блинов стал таким. Он меня выслушает и обязательно сделает так, как я прошу. Если только за эти два года он не совершил решающий шаг через границу. Границу, за которой царит безумие, ненависть, насилие и месть».
Часть третья
Глава 1
Комната была маленькой и узкой, размером пять на два. С внешним миром ее соединяло квадратное окошко, заклеенное пожелтевшими газетами. В углу узкая и ржавая кровать, на ней грязный матрас. На этом грязном матрасе и пришел в себя Леха Дардыкин. Он приподнял веки и посмотрел на потолок в рыжих пятнах. Перед глазами появились багровые круги, и он вновь закрыл их.
Он вспомнил вспышку выстрела, толчок в грудь и чьи-то голубые глаза. Нестерпимую боль, озноб, голоса. Он вспомнил Юлию Свиридову, ее красивые губы, выгнутые в форме сердечка, но никак не мог припомнить, каким образом очутился здесь, в этой грязной и вонючей квартире.
Леха попытался приподнять голову, чтобы оглядеться, но от физической нагрузки его тело пронзила острая боль. Он не потерял сознания, но решил больше не рисковать и не повторять попытки. Ему нужны были силы. Для чего, он и сам не знал. И все-таки бездействие было не в характере Дардыкина. Он попытался по очереди приподнять правую руку и правую ногу. Получилось, но в груди вновь застучали резкие молоточки боли.
«Интересно, почему я до сих пор не умер? — без страха подумал Дардыкин. — И сколько времени я здесь лежу?.. Может, несколько часов, а может, целые сутки».
Страшно хотелось пить, и Леха попытался закричать, но из его груди вырвались только булькающие звуки. Во рту появился привкус крови, в ушах зазвенело.
«Нет, я не должен показывать им свою слабость. Пусть я лучше умру», — через секунду он испугался собственных мыслей.
Для того, чтобы совсем не пасть духом, попытался сосредоточиться и вспомнить, что произошло с ним в квартире Мономаха…
Когда Толоконников отправился в офис, Леха сразу почувствовал себя менее скованно. Он даже вздохнул с облегчением, услышав скрип закрываемой двери. Почему? Да черт его знает! Во-первых, ему не нравилось, как Юлия смотрела на Мономаха. Леха был жутким собственником, и хотя их отношения со Свиридовой нельзя было назвать романтическими, он дико ревновал. А когда Юлия бросала на Толоконникова недвусмысленные взгляды, бесился и готов был вцепиться ей в глотку. Во-вторых, сам Мономах поощрял все эти женские штучки-дрючки. Естественно, какой мужик устоит перед бабскими прелестями? Только импотент, а шеф, судя по всему, им не был. В какой-то момент Леха так психанул, что решился поговорить с Толоконниковым наедине. Так сказать, прояснить ситуацию. А потом махнул рукой и сдался.
«Что это я, как баран, буду навязываться?! — подумал он. — Да эта красотка на меня ноль подсечки. Крутит носом, словно от меня смердит, как от козла вонючего. Или у нее такая тактика?»
Но чем больше Дардыкин обзывал Юлия разными словечками, тем сильнее разгоралось в нем сексуальное желание. Ему хотелось наброситься на женщину, сорвать с нее халат, осыпать тело поцелуями. Однако Леха боялся, что Юлия оттолкнет его или, того хуже, презрительно фыркнет и напустит на лицо маску равнодушия.
Когда шеф наконец испарился, Леха минут тридцать сидел в гостиной и молча смотрел прямо перед собой. Он слышал, как Юлия вошла в ванную, включила душ, стала плескаться, что-то напевая при этом. Иногда ее голос становился чересчур хриплым, что возбуждало Леху еще больше. Он даже выглянул из комнаты и, убедившись, что дверь не заперта на защелку, совсем потерял голову.
«Зайти, не зайти? — принялся рассуждать он. — А что, если она выставит меня с позором?.. Но почему она не заперла дверь?.. Забыла?.. Фигня все это! Она хочет меня не меньше, чем я…»
Когда Леха наконец решился, Юлия уже закончила мыться. То ли устала ждать, то ли по какой другой причине она появилась в проеме двери, с ног до головы укутанная тяжелым, махровым полотенцем.
— Ну, какие планы на сегодняшний день? — небрежно спросила она.
Стараясь не встречаться с Юлией взглядом, Дардыкин пробормотал что-то неопределенное.