Монсеньор Кихот

– Мы оставили этого пьяницу там, где он валялся, – пусть проспится.

– А «Росинант»?

– Ваша машина? Он наверняка пригонит ее сюда. Если, конечно, не удерет за границу.

– А я как здесь очутился?

– Я счел за лучшее сделать вам маленький укол. Чтобы вы успокоились.

– Разве я был неспокоен?

– Вы спали, но я подумал, что в данных обстоятельствах, увидев нас, вы можете… разволноваться.

– А кто был другой?

– Что значит – другой?

– Вы же сказали: «нас».

– О, ваш добрый друг отец Эррера был со мной.

– И вы привезли меня сюда против моей воли?

– Но это ведь ваш дом, мой старый друг, – Эль Тобосо. Где же вам будет лучше, когда надо немного отдохнуть?

– Не нуждаюсь я ни в каком отдыхе. И вы даже раздели меня!

– Мы сняли с вас верхнее платье – только и всего.

– А брюки!

– Вы не должны волноваться. Это вредно для вас. Поверьте, вам необходимо какое-то время побыть в покое. Сам епископ просил отца Эрреру найти вас и привезти домой, прежде чем дело слишком далеко зайдет. Отец Эррера позвонил мне в Сьюдад-Реаль. Тереса назвала ему меня, а поскольку у меня двоюродный брат служит в министерстве внутренних дел, жандармы оказали нам помощь и проявили понимание. Какое счастье, что вы позвонили Тересе из Леона.

В комнату вошла Тереса с чашкой чая в руках.

– Отец, отец! – воскликнула она. – Слава богу, вы живы и здоровы…

– Еще не совсем здоров, – поправил ее доктор Гальван, – но несколько недель покоя…

– Ну конечно, – несколько недель покоя! Я сейчас же встану. – Отец Кихот попытался было подняться и снова рухнул на постель.

– Немного кружится голова, да? Не волнуйтесь. Это просто от уколов. Мне пришлось в дороге сделать вам еще два.

На солнце сверкнул белый воротничок, и в дверях показался отец Эррера.

– Как он? – спросил отец Эррера.

– Потихоньку приходит в себя, потихоньку.

– Вы оба виноваты, – заявил отец Кихот. – Похищение, лечение без согласия пациента…

– У меня есть недвусмысленное указание епископа вернуть вас домой, – пояснил отец Эррера.

– Que le den por el saco, al obispo, – изрек отец Кихот, и вслед за его словами в комнате воцарилась мертвая тишина. Даже сам отец Кихот поразился себе. И где он только мог научиться такому выражению, как оно могло так быстро и неожиданно слететь с его языка? Из каких глубин памяти оно возникло? Тут тишину внезапно нарушило хихиканье. Отец Кихот впервые слышал, чтобы Тереса смеялась. Он сказал:

– Я должен встать. Немедленно. Где мои брюки?

– Они у меня, – сказал отец Эррера. – То, что вы сейчас произнесли… я в жизни не смогу заставить себя повторить это… такие слова в устах священника, монсеньера…

У отца Кихота возникло дикое желание употребить ту же не подлежащую повторению фразу по поводу своего сана, но он сдержался.

– Немедленно принесите мне мои брюки, – сказал он, – я хочу встать.

– Эта непристойность показывает, что вы не в своем уме.

– Я же сказал вам: принесите мне мои брюки.

– Терпение, терпение, – произнес доктор Гальван. – Через несколько дней вы встанете. А сейчас вам необходим отдых. И прежде всего – никаких волнений.

– Брюки!

– Они будут у меня, пока вам не станет лучше, – заявил отец Эррера.

– Тереса! – воззвал отец Кихот к своему единственному другу.

– Он их запер в шкафу. Да простит меня господь, отче. Я ведь не знала, что он задумал.

– Вы что же, думаете, я буду тут лежать – в постели?

– Немного медитации вам не помешает, – сказал отец Эррера. – Вы вели себя крайне своеобразно.

– Не понимаю!

– Жандармы из Авилы сообщили, что вы поменялись с вашим спутником одеждой и дали им ложный адрес.

– Ничего они не поняли.

– В Леоне арестовали человека, который ограбил банк, он заявил, что вы дали ему ботинки и прятали его у себя в машине.

– Никакого банка он не грабил. Это был всего лишь магазин самообслуживания.

– Нам с его преосвященством пришлось немало похлопотать, чтобы убедить жандармов ничего не предпринимать против вас. Пришлось даже звонить его преосвященству епископу Авильскому и просить вмешаться. Очень помог также двоюродный брат доктора Гальвана. Ну и, конечно, сам доктор Гальван. Нам, по крайней мере, удалось убедить их, что вы страдаете нервным расстройством.

– Какая ерунда!

– Это самое милосердное объяснение вашего поведения. Словом, мы едва избежали большого скандала в Церкви. – И он уточнил: – Во всяком случае, пока.

– А теперь поспите немного, – сказал доктор Гальван отцу Кихоту. – В полдень – немного супа, – дал он указание Тересе, – а вечером, пожалуй, омлет. Никакого вина. Вечером я заеду и посмотрю, как наш пациент, но не буди его, если он заснет.

– И запомни, – сказал ей отец Эррера, – чтоб завтра утром, пока я буду служить мессу, ты прибрала гостиную. Я ведь не знаю, в котором часу приедет епископ.

– Епископ?! – воскликнула Тереса, и отец Кихот, словно эхо, повторил ее вопрос.

Отец Эррера даже не потрудился ответить. Он вышел из комнаты, закрыв за собою дверь, – не хлопнул ею, а щелкнул – так будет, пожалуй, точнее. Отец Кихот, не поднимаясь с подушки, повернул голову к доктору Гальвану.

– Доктор, – сказал он, – вы ведь давний мой друг. Помните, как у меня было воспаление легких?